Убийство русалки - стр. 7
– Анна, – промолвила она тихо, на случай если Анна уснула в объятиях посетителя. Такое иногда случалось. Обычно в это время Анна валилась с ног.
Никто не ответил.
Она открыла дверь. И стоило ей увидеть пустую кровать посреди пустой комнаты, как ее охватила паника. Молли выпустила из рук дверную ручку и побежала по коридору мимо Софии и солдата. Потом резко остановилась и шагнула назад к открытой двери Софии.
– Ты видела Анну? – спросила она. – София, где Анна?
София с мокрым ртом выглянула из брюк солдата.
– Что? – гнусаво спросила она.
– Отвечай, шлюха, это важно, где Анна?
Солдат раздраженно и удивленно повернулся, потеряв дар речи.
– Что? – повторила София. Она, похоже, была еще пьянее своего посетителя.
– Проклятье, – пробормотала Молли и сбежала по лестнице на улицу.
Молли искала глазами светлые волосы Анны, обычно собранные в пучок.
Еще она искала поэта. Андерсена. Но на улице было много людей, даже поздним вечером. В этой части города никогда не бывает тихо. В темноте было сложно кого-то узнать. Она пробежала мимо попрошайки без рук, мимо харчевни, в которой была драка, и молодой человек кричал, потому что ему сломали нос. Пекарь переворачивал баранки на вертеле. За его спиной загорелась бочка с коньяком. Старик кричал на уродца, который стащил его часы. Ревела корова. Молли свернула на улицу Вингордстреде[7]. Толпа матросов в мягких шляпах кружилась в пляске.
Она увидела впереди сторожа и подбежала к нему.
Он выглядел занятым и усталым, но все же быстро кивнул ей, а когда понял, что она проститутка, прибавил шаг.
– Вы должны мне помочь, – взмолилась Молли.
– Прочь, девка, я иду на улицу Адмиралгаде[8], там человек повесился.
– Я не знаю, я… Моя сестра пропала, она… Она исчезла с мужчиной. Со странным мужчиной.
– Здесь таких много. Она тоже публичная дама, как и вы?
– Да, да, но она не такая, как…
– Ну, значит, она объявится, когда разойдутся мужчины.
– Нет, я чувствую…
Но сторож быстро исчез за повозкой с зловонными воловьими шкурами.
– Анна, – крикнула она, заметив светлые волосы, мелькнувшие в маленьком проулке за гостиницей «Дю Норд». – Анна!
Проулок был весь заставлен деревянными ящиками, бревнами и бочками. Кто-то оставил здесь сломанную повозку. В проулке не было фонарей, пробивался только тусклый свет из окон. Она пошла дальше. В темноте Молли различила несколько пар обнимающихся людей, возбужденные лица, голые груди и плечи, волосатые ягодицы, мужчин, скрытых под женскими юбками.
Она заметила мужчину в черном пальто, склоненного над зеленым платьем.
– Анна? – вскрикнула она и оттолкнула мужчину, чтобы можно было разглядеть женщину.
– Иди отсюда, сука, – говорит мужчина. У него кроваво-красные зубы.
Женщина посмотрела на Молли. Это была не Анна.
Молли попятилась и выбежала из проулка. Она пыталась увидеть что-то поверх движущейся толпы, вслушивалась в гудящий хаос города. Ворота города запирались на ночь. Копенгаген был тюрьмой. Без нужных документов нет ни выхода, ни входа.
А Анну найти невозможно. Здесь слишком много проулков, подвалов, задних дворов, проспектов и улиц, где она могла исчезнуть. Это совсем не то, что дома в Онсевиге, где нет ни одной мощеной улицы, а трактиры закрываются до захода солнца. И где все знают, кто куда идет. Она вспомнила о Крошке Мари и поспешила обратно. Вниз по Улькегаде, вверх по лестнице, мимо Софии и солдата.