Убийство русалки - стр. 33

Мальчик пару раз захныкал, отчего профессор поднял палец. Сын хорошо знал, что это значило. Он опустил глаза и сдался.

Мадам Кригер подалась назад. Она спряталась в тень стены и увидела, как Исак выбежал в гостиную. Она не сомневалась – врач любил своего мальчика. Он сделает для Исака все. Даже будет суровым отцом, чтобы он не отстал в школе.

И для спасения своего Исака он точно сделает операцию, безбожную или нет.

Он заразился? Заразился авторской болезнью, неистребимой жаждой сочинительства? Он так стремился увлечь всех своими сочинениями, что в конце концов потерял способность отличать реальность от фантазии, как дед?

– Нет, – шепнул сам себе Ханс Кристиан, пытаясь выбраться из липкой паутины снов.

Он должен подумать. Вспомнить. Вызвать в памяти эту ночь.

Он вспомнил опьянение, хмельное состояние, когда он вырезал из бумаги эту проститутку, воспроизводил на бумаге ее движения. Он вспомнил, как, спотыкаясь, ходил по грязным улицам и переходил площадь Конгенс Нюторв, даже помнил булыжники мостовой, на которые смотрел, проходя мимо Королевского театра, где отказались ставить его пьесу. Он помнил, как пробирался наверх по ступенькам, как вошел в комнату, лег в темноте и съел ломоть хлеба, оставшийся от обеда квартирной хозяйки вдовы Ларсен пару дней назад. Он помнил крошки, как он пытался упросить их не рассыпаться по кровати, а остаться целым куском. Это его повеселило. Он держал бумажный силуэт Анны в луче света от уличного фонаря, она танцевала, двигалась, и он чувствовал, как внутри поворачивалось что-то доныне для него неизвестное.

Но он не сделал ничего ужасного.

Ханс Кристиан встал.

Солнце тоже встало.

Он выглянул за решетку. Все говорит о том, что настал еще один теплый осенний день. Новый батрак встал за прилавок и разглядывал свои товары, красное мясо, завернутое в пропаренные капустные листья. Хансу Кристиану очень захотелось позвать его. Кусок мяса дал бы ему такую нужную сейчас ясность ума. Но в кармане было пусто, девочка вчера забрала его последнюю монету.

– А вы не видели, случайно, девочку в одном башмаке? – крикнул он мяснику, который не дал себе труда его услышать.

Он поставил все на случай. И по-прежнему нет никаких новостей.

– Я же говорил, – бросил старик-крестьянин, сидя на полу.

Одна из тех фраз, которые большинство людей так любят произносить про себя или вслух. Предсказывать будущее, особенно чужое несчастливое будущее, – это утешение для маленького человека.

Мухи с жужжанием сновали туда-сюда через решетку.

Золотарь успокоился на несколько часов. Теперь он снова заговорил. Одни и те же стихи, раз за разом. Ханс Кристиан находил некоторое вдохновение в этих словах, но жалел людей, которые сидели в одной камере с сумасшедшим. Они, должно быть, чувствуют себя на грани безумия каждый раз, когда вновь раздается пение.

– Девушка в бочке, другая в купальнях…

А дьявол в деталях.

Ханс Кристиан уже выучил это наизусть.

– Ханс Андерсен, – услышал он громкий голос. Рука, отворяющая люк, ключ в замке. – Ханс Андерсен. – Дверь открылась, и надзиратель посмотрел на Ханса Кристиана. – Ты. Следуй за мной.

– Куда меня ведут? – испуганно спросил Ханс Кристиан. Они что, решили устроить быстрый суд?

Надзиратель не соизволил ему ответить, просто ждал его за дверью с дубинкой в руке.