Убийство церемониймейстера - стр. 24
Более всего сыщик любил Петербург в мае и октябре. Начало июня тоже годилось. Летний вечер тянется, тянется и никак не перейдет в ночь… Раз – и уже утро! Лыков по Пантелеймоновской вышел на Литейный. Напротив блеснули купола Преображенского всей гвардии собора. Он любил этот храм – здесь крестили всех его детей. Народу на проспекте было мало, и неуловимо витал дух легкой праздности. Почти как в Варшаве! Хорошо…
Стройную фигуру барона сыщик разглядел издали. Вот ведь везунчик. Все встречные дамы незаметно оборачивались на высокого красавца с выразительным умным лицом и георгиевским темляком на сабле. И так будет до самой старости. А он, Лыков, замухрышка… Как только Лидия Павловна за мужа не боится?
Приятели действительно хорошо отужинали. Настроение стало настолько благостным, что Алексей даже решился спросить полковника о Буффаленке[18]. Тот ответил одной фразой: все в порядке, вживается. Дальнейшее любопытство было неуместным, и сыщик перевел разговор на жен. Собственно, для этого он и пригласил приятеля. Варенька в положении, а ей скоро ехать в Варнавин. Там, конечно, есть доктора, целых два. Но мало ли что? А Лидия Павловна – дипломированный врач, много родов приняла. Заглянула бы она на Моховую, посмотрела, не опасно ли Варваре уезжать из столицы.
В словах Лыкова был и другой, скрытый смысл. Разумеется, в Петербурге можно найти акушерку и поопытнее баронессы Таубе! Но их жены, в отличие от мужей, до сих пор как следует не подружились. Разный жизненный опыт, разные характеры. И Алексей решил: надо чаще звать Лиду к себе под любым предлогом. Глядишь – и сблизятся женушки…
Еще он пригласил баронессу Таубе с дочерью погостить в Нефедьевке. Дачный вопрос был для полковника болезненным. Со своим скромным окладом он мог снять разве что полумызок на берегу Финского залива, без удобств и далеко от железной дороги. А дочка росла слабенькая, у нее развивалась эмфизема легких. Таежные леса, ягоды, купание в Ветлуге очень бы пригодились девочке, и Виктор с благодарностью приглашение принял.
В итоге надворный советник явился домой под мухой и получил от Варвары Александровны выговор. Без занесения в формуляр… Оправдываться не стал, вытребовал чаю и засел в кабинете со сборником рассказов модного литератора Чехова. Сборник назывался «В сумерках». Чехов интересовал сыщика тем, что побывал на Сахалине на следующий год после него. И, по слухам, готовил книгу о Мертвом острове. Вот что Алексей желал бы прочитать! Описаны ли там Кононович, Железный Нос Шелькинг, жуткие каторжные нравы? Но книги пока не было, а рассказы у хмельного книгочея не пошли, и он улегся спать.
Весь следующий день Лыков потихоньку нервничал. Телеграммы опять не случилось. Вот балбес его помощник! Надо сделать ему замечание: есть ли новости, нет ли – обязан доложить. Из-за этого ожидания дознание у Лыкова шло вяло. Что тут дознавать? Ложись спать, а проснешься – все узнаешь… Сыщик превозмог раздражение и отрядил Шустова в адресный стол. Велел переписать всех Петровых, что родом из Порховского уезда, а также всех Дашевских. Сам он зашел к Шереметевскому и попросил справку о порховских Петровых из картотеки сыскной полиции. И наконец вызвал на явочную квартиру своего осведомителя штабс-капитана Афанасьева.