Убить Кукловода - стр. 31
Условились, что завтра Лаврентьев приедет в половине седьмого утра, а сегодня вечером ему предстояло подготовить и загрузить машину.
Выходя из отеля, Дмитрий предупредил портье, что постояльцы номеров триста семнадцать и триста восемнадцать легли отдыхать пораньше и просят не беспокоить их ни под каким видом.
Саше Аликову на прощание он приватно передал пистолет с глушителем: «Пули разрывные, слона свалят… И если что, звони в любое время, подскачу мигом, понял?»
Ночь, однако, обошлась без сюрпризов.
Наутро, когда, быстро собравшись и позавтракав, уже садились в «лендровер», позвонил Брагин. Сергей доложил о полной боевой готовности, и с замирающим сердцем поинтересовался, как дела в Москве, дома.
– Всё в порядке, – сказал Брагин. – Всё в полном порядке.
– Что у вас с голосом? – удивился Авилов.
– С голосом… А что с голосом? Простыл немного, горло болит, – устало сказал Брагин. – Да и запарка у нас, прилетел Фош. Однако Игорь Васильевич помнит об экспедиции и желает успеха. Я, само собой, тоже. Удачи, ребята!
И Брагин отключил мобильник, прежде чем Сергей успел что-либо сказать.
– Нервничает Витальич, – заметил он, устраиваясь рядом с Лаврентьевым. – Да ещё американец этот невовремя. Подумать только: президент США летит с визитом, а я, сотрудник федеральной газеты, про это начисто забыл!
– Позор, – охотно согласился Аликов. – Какой ты после этого журналист с большой буквы «Ж»? Так, охотник за привидениями…
– Ему можно, – заступился Колесников. – Он же не Бунеев.
За разговорами джип выбрался из города, и, набирая скорость, помчался в горы.
… Взглянув на часы, Сергей сказал:
– Пора. Слушай мою команду. Выступаем в таком порядке: я, Аликов, Макеев, Колесников. Интервал полтора-два метра, друг друга страхуем. – Он повернул к Сеньшину с Лаврентьевым. – Контрольная продолжительность вылазки – десять часов. Если спустя десять часов мы не вернёмся, ваша очередь. Задача-минимум – вытащить нас, а максимум… по ситуации. Старший Лаврентьев. – Ещё раз пытливо оглядев команду, добавил: – С Богом!
Четверо бойцов во главе с командиром ступили в пролом.
Если у Сергея и были сомнения, правильно ли найдено место спуска, они мгновенно рассеялись. С первых шагов четвёрку окатила густая, липкая волна страха и предчувствие беды.
Ни премьер-министр Великобритании, ни президент Франции, ни канцлер Германии не вызывали в Бунееве таких эмоций, как президент США Джеральд Фош.
В премьер-министре сквозила мужественность, свойственная истинному британцу. Французского президента отличал быстрый ум, склонность к гурманству и тонкий юмор. Канцлер Германии был по-немецки точен, основателен и надёжен, как продукция фирмы «Сименс». С каждым из них Бунеев общался не раз, встречи всегда сопровождались спорами, порой жаркими, в ходе которых так непросто рождались компромиссы, основа дипломатии. Но эти лидеры вызывали у Бунеева человеческую симпатию – каждый на свой лад. А вот по отношению к президенту Фошу доминирующим чувством было раздражение.
Фош искренне верил в мессианскую роль Соединённых Штатов, и себя, как лидера сверхдержавы, считал мессией в квадрате. Он не говорил, а изрекал, не советовал, а поучал; выступления Фоша сильно смахивали на проповеди. Редкостный зануда, он к тому же был чрезвычайно религиозен, и порой казался обычным квакером, волей судьбы попавшим в Белый дом. Нос-клюв, маленькие, близко посаженные глазки, и маниакальная любовь Фоша к карликовому французскому бульдогу Тиму, сопровождавшему хозяина по всему миру, служили неиссякаемым источником вдохновения для американских карикатуристов.