У каждой свое эхо - стр. 2

Из коридора послышалась движение, гул шагов, звуки открывающихся и закрывающихся дверей. Женщина, словно очнувшись от тяжёлых, вязких мыслей, резко села на своей кровати. Она закинула ногу на ногу, немного сгорбилась и, покачиваясь вперёд-назад, уставилась на Марию.

– Хватит киснуть, вставай, будем знакомиться! – сказала она бодро, хотя в голосе всё же чувствовалась натужная весёлость. – Нам с тобой, похоже, долго здесь жить и общаться. Свиданок с роднёй не дождёшься, говорят, таким как мы, нескоро разрешат?! Только записки, да передачи, и то не сразу. Боятся, что малява с воли взбаламутит пациента, расстроит, в транс введёт. Здесь, знаешь ли, всё строго.

Она махнула рукой в сторону двери.

– Прогулки и редкие встречи бывают в родительский день, почти как в пионерлагере, но нам до этого ещё как до Марса. Вон на той койке у двери, лежит одна девица, ей свидания разрешают. Я из окна наблюдала: к ней какая-то женщина приходит, видимо, родственница. Больше никого здесь ни разу не видела, хотя она говорит, что замужем и двое детей. Вообще, она не из разговорчивых. За неделю мы с ней ни разу по-человечески и не поболтали. Тоскливо, в общем.

Мария приподнялась, опершись на локоть, и обвела взглядом палату. Обычная комната: три кровати, три тумбочки. В углу узкая, глухая дверь, рядом прозрачная, ведущая в коридор. Всё выглядело одинаково и тускло. Словно стерильное безвременье, из которого нет выхода.

– Мне ждать некого, – наконец произнесла она и слабо вздохнула. – Я одна на всём белом свете, как сыч. Никто и не узнает, где я сгину?! Разве что подруга моя, Ирина. Это, похоже, она меня нашла. У неё были ключи от квартиры. Больше и некому.

– Теперь не сгниёшь, не бойся, – усмехнулась женщина. – Здесь кормят исправно, колют успокоительное, и постепенно становится всё по барабану. Спишь, ешь, и всё. Почти что бесплатный санаторий. Ладно, хватит грустить! Меня Ариной зовут. А тебя?

– Мария.

– Вот и познакомились! – оживлённо сказала Арина. – С этого всё и начинается.

– Где можно умыться? – спросила Мария, бросив ещё один взгляд по сторонам.

– Да вон, – кивнула женщина. – Белая дверь в сортир, там всё найдёшь. Тебе уже принесли мыло, зубную щётку, полотенце. Чистое бельё вон тот большой свёрток. Помоешься, переоденешься, грязное в корзину, в общем, не маленькая, разберёшься.

Мария медленно поднялась. В груди что-то глухо стукнуло, она поняла, что тело ещё не вернулось к жизни, и голову тут же закружило. Придерживаясь за стену, она осторожно направилась в туалет. Там был душ, за матовой шторкой, унитаз и крохотная раковина. Всё как в обычной больничной палате: безлико-белое, как будто стёрли любое присутствие человека.

Под горячими струями душа Мария долго стояла, позволяя воде стекать по телу, как будто надеясь, что вместе с ней смоется и боль. Она мылась долго, потом ещё дольше чистила зубы, с остервенением, как будто очищая не ротовую полость, а саму совесть. Надела свежую сорочку, халат и почувствовала, как возвращается ощущение тела, но не души.

Когда она вышла, посвежевшая, но всё ещё с пустотой в глазах, Арина встретила её улыбкой.

– Вот и на человека стала похожа! – сказала она. – Тебе бы румянца чуть-чуть добавить, и вообще будешь выглядеть, как живая. В баню сходишь, совсем оживёшь!