У Элли опять неприятности - стр. 17
Ложь, ложь, ложь. Так просто. Я не считаю, что в первый раз солгать труднее всего, потому что лично я сделала это, ни на минуту не задумавшись. Казалось, что в лжи нет ничего ужасного. Она не имела никакого значения. Кому какое дело? Кому вообще есть дело до того, что пятого июня мне исполняется пятьдесят, сорок девять или сто один?
Просто после этого мне было проще солгать в следующий раз, вот и все.
Где-то на заднем фоне моей жизни люди вились вокруг, как навозные мухи, звонили по телефону, обменивались возмущенными восклицаниями, что-то отменяли. Отменяли вечеринку. Я же пребывала в блаженном неведении – ну, может, не совсем в блаженном, но вы меня поняли. Я давала коту лекарства, старалась следить, чтобы он не забрел во владения какого-то неизвестного садовника с его средствами от вредителей, кормила детей обедом и выслушивала рассказы об их проблемах, привязывала табличку с номером к заднему бамперу машины, она падала, я привязывала ее снова, и так далее, и так далее. На улице становилось теплее, и никто уже не надевал по два свитера одновременно, начали открываться окна, апрель сменился маем, который принес с собой короткие рукава, солнечный свет и диеты, необходимые, чтобы летом влезть в бикини. Так прошло несколько недель, когда мне неожиданно позвонил Пол:
– Элли, что, черт возьми, происходит?
Это ты мне скажи.
– А что, собственно, такое?
– Твой день рождения. Что за дела? Тебе в этом году исполняется пятьдесят!
– Я знаю. Тут уж ничего не поделаешь. – Он что, в чем-то меня обвиняет? – Тебе было пятьдесят три года назад.
– Мы не будем сейчас обсуждать мой возраст. В чем дело? Ты что, не хочешь это признавать, или как? У тебя какая-то проблема?
– Нет у меня никаких проблем. Да за кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь соперничать с твоей молодой…
– Не начинай.
Я не начинала. Нет, я правда не начинала. Это ты начал, когда ушел к ней. Когда стал трахаться с ней. Когда полюбил ее и разлюбил меня.
– Но ты же говоришь людям. Я только что об этом узнал. Ты говоришь, что тебе исполняется пятьдесят только в будущем году.
О. Моя ложь вернулась ко мне. Но каким образом?
– Что? Откуда ты знаешь?
– Не важно. Факт в том, что…
– Нет, важно. Я не понимаю. Две сплетницы на работе разговаривали о пятидесятилетиях, и я решила заткнуть их, сказав, что мне в этом году еще сорок девять. Я просто устала от этих разговоров. И кто, черт побери, тебе об этом сказал?
– Виктория. Она беспокоится о тебе.
Меня так просто не обманешь. На прошлой неделе она каждый вечер каталась на машине со своим новым бойфрендом. Я ее видела только когда она съедала два листика шпината из холодильника, а потом бежала в ванную взвешиваться.
– А она откуда узнала?
– Не важно. Факт в том, что…
– Хватит мне говорить, в чем факт! Это важно, откуда она узнала! И что означает все это шныряние, подглядывание и перешептывание?
Я только что вспомнила о шнырянии и перешептывании. И сразу же почувствовала себя испуганной, одинокой и всеми обсуждаемой особой. Что от меня скрывают? Может, я скоро умру?
– Я что, при смерти или что-то в этом роде? – Я добавила немного драматизма в бенефис Пола.
Если я умираю, он будет ужасно страдать. Будет слоняться вокруг и помогать ухаживать за мной, будет плакать и просить у меня прощения, и обещать никогда больше не разговаривать с Линн(етт), и чувствовать себя виноватым всю оставшуюся жизнь, потому что это из-за него я заболела, и…