У Элли опять неприятности - стр. 16
– Пока деньги не кончатся! – засмеялась Мэри.
– Тогда им придется справляться самим.
Неужели это говорю я? Так твердо и безжалостно? Но ведь это правда, вот в чем дело! В их возрасте я уже зарабатывала себе на хлеб. Твердо стояла на ногах. Мой дом, без сомнения, оказался для них слишком удобным, со всеми этими стереосистемами, фенами и незамерзающими окнами. Почему девочки не желают отправиться стоять на собственных ногах в какое-нибудь менее удобное место? Почему они не могут научиться готовить или хотя бы загружать посудомоечную машину? Нет, единственное решение для меня – это оставить их в покое, а самой куда-нибудь улететь.
– Почему ты улыбаешься? – спросила Лиз все еще тревожным тоном.
– Чем больше я об этом думаю, тем лучше это звучит. – Соус капал с наколотого на вилку кусочка картошки, о котором я забыла. – Я смогу вернуться, чтобы повидать их, если захочу. На личном самолете.
– Или на вертолете, – улыбнулась Мэри, включаясь в игру.
– А иногда я приглашала бы их к себе. Если буду устраивать большую вечеринку.
– Банкет, – поправила меня Мэри.
– Бал, – твердо сказала я. – Мне всегда хотелось устроить бал. С банкетом.
– Это не важно, Элли, – как обычно ласково вступила Лиз. – Я уверена, что у тебя на вечеринке будет просто чудесно.
Последовало молчание, которое длилось, скорее всего, около десяти секунд. Примерно столько времени понадобилось, чтобы кусок картошки свалился с вилки. И чтобы на столе образовалась лужица соуса. И за это время две мои собеседницы посмотрели друг на друга и явственно сказали: «Вот черт!» – хотя на самом деле они ничего такого не говорили.
– Не будет у меня никакой вечеринки, – отрезала я.
– Нет, конечно. Но если бы она была, то получилась бы просто прелестной.
– Но я не желаю никакой вечеринки.
– Нет-нет, но если бы ты хотела, она получилась бы…
– Но не получится. И не была бы она прелестной, потому что я ее не хочу, и меня бы она не радовала.
– Ну хорошо, – сказала Мэри очень мягко. – Здорово, что ее у тебя не будет, правда?
– Да, – подтвердила я и посмотрела на нее обиженно и подозрительно. Меня не оставляло тревожное чувство, что вокруг меня что-то происходит.
– Так что же ты сделаешь на свое пятидесятилетие, Элли? – Лиз решила оставить тему вечеринки. – Что-нибудь прелестное?
Меня уже начинало тошнить от всех этих прелестей. Я подумала о «прелестном» ужине в честь дня рождения, который, судя по всему, организовали для меня девочки с участием моей матери, для которой найдется немало поводов позлорадствовать, и жены моего мужа, считающей, что она приглашена и я жду ее с распростертыми объятиями и коктейлем. И тут на меня что-то нашло. В конце концов, чей это день рождения?
– Ничего, – сказала я твердо и весело. – Ничего я не стану делать.
– Ой, правда? – изумилась Лиз. – Совсем ничего? А почему?
– Потому что, – ответила я, внезапно снова заинтересовавшись своей картошкой, – мне вовсе не пятьдесят. Пятьдесят мне исполняется в следующем году. А пока мне всего сорок девять!
И это была моя первая ложь.
Я где-то читала, что в первый раз солгать труднее всего; потом становится все проще и проще. Я не убивал этого человека. Я не взводил курок, не приставлял дуло к его голове. Я не запихивал его тело в черный мешок и не бросал в Темзу. Я не крал его паспорт, не подделывал его подпись, не использовал его кредитную карточку, чтобы скупить все оружие в мире, и не начинал Третью мировую войну. Одна ложь тянет за собой другую. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Я не собирался влюбляться в другую женщину. Я перестал видеться с ней, когда понял, что пора остановиться. Я не хотел, чтобы это случилось. Я не собирался заниматься с ней любовью, хотя она на двадцать лет моложе тебя, и у нее красивые рыжие волосы и серо-зеленые глаза, и она поднесла себя мне на блюдечке. Я пытался покончить с этим. Я пытался сказать «нет». Я пытался думать о тебе, о детях, о коте и о пруде с рыбками. Я не хотел уходить. У меня и в мыслях не было… Я не хотел… Я любил тебя…