Тюмень. У Лукоморья. История - стр. 5
Мангазея. Поморы считали пушной промысел на реке Таз своим. У поморов сложились давние и прочные связи с «самодийскими племенами». Летом 1600 года из Тобольска по Оби и Обской губе к устью реки Таз прибыл казачий отряд численностью 150 человек с воеводами Шаховским и Хрипуновым. Воеводы планировали привести в русское подданство коренное население и снять с них ясык. И по возможности закрепиться на этих землях. Такие действия поморы восприняли как покушение на их права. Поморы организовали сопротивление, и казаки потерпели поражение. Однако казакам удалось расположиться в одном из промысловых городков. (Есть сведения о существовании городка с IX века, как перевалочного пункта на Северном морском пути).
В 1601 году городок получил название Мангазея. Тобольскому воеводе пришлось договариваться с поморами о совместной деятельности. Тобольский воевода, представляя царя, стремился поддерживать порядок в Сибири. Отправляя воевод Булдакова и Елчанинова в Мангазею, он требовал от них укрепить острог, поставить гостиный двор для торговых людей, просил их быть поласковее с ясачным населением. А со знатными местными людьми велел вести себя уважительно, не притеснять и лишний ясык не брать. Если не могут ясык заплатить, то силу не применять. Всем говорить, что они находятся под защитой русского царя. И чтоб все жили в мире и согласии. Воеводы приказали казакам не своевольничать. Воеводы следили за тем, чтобы служилые люди, стрельцы и казаки не злоупотребляли своим положением. «Чтоб они не воровали и не грабили» и над местным населением и предприимчивыми людьми поборов и препятствий не устраивали. Мангазейские воеводы должны были присматривать за смутьянами, подстрекающими местных жителей на мятеж и смуте. Кроме того, отправили попа Якова «на житье» с семьей для организации строительства церкви. В 1607 году под руководством воевод Жеребцова и Давыдова был воздвигнут город. Строился город стрельцами, казаками, крестьянами-поморами, предприимчивыми людьми. Город славился крепостью – Кремлём, крепкими крепостными стенами, посадом, тремя церквями, гостиным двором, «государевыми житницами». Вечная мерзлота вносила свои коррективы при строительстве. Требовалось укрепить фундамент под здания мерзлой древесной щепой, берестяной корой – для предотвращения проникновения грунтовых вод в подвал и погреб. Иначе здание могло провалиться и разрушиться. В городе насчитывалось более 500 домов. Проживало до 1500 жителей, без учета служивых людей. Новая городская стена состояла из пяти башен.
Одна башня с въездными воротами стояла на западной стороне в центре городской стены. Остальные четыре башни располагались по углам. Они не имели выхода наружу. В них были встроены по две бойницы с пищалями. Проезжая башня заложена на праздник Спаса. Так и назвали её Спасской. В этой башне (высота 8 метров) проделали 3 бойницы, 45 венцов (ряд брёвен, соединённых в единый деревянный сруб). На 32-м венце положили «обламок», выше уложили 13 широких венцов. Облам – это выступ на городской стене, через щели которого льют смолу и кидают камни на головы осаждающих. Под Спасской башней располагались наружные и внутренние ворота. Успенская, Ратиловская, Давыдовская и Зубцовская башни были высотой 5—6 метров. Успенской башня названа потому, что её строительство закончили к празднику Успения – 13 августа. Строительством Давыдовской башни руководил воевода Давыдов. Городская стена была установлена на гродни. Это такие толстые бревна с пазами. В пазы вставляли горизонтально бревна. С Зубцовской и Давыдовской башен вся река Таз была как на ладони. Ратиловская башня выходила к реке Ратиловке. Городские стены имели разную высоту – от 3 до 9 метров. Восточная стена (высота 3 м) выходила на реку Осетровку, западная стена – 9 метров, южная стена (6 метров) выходила на реку Таз. С башен просматривалась вся окрестность. Захватить Мангазею приступом и объехать летом было невозможно. К осени строительство города было завершено. Он получился небольшим по периметру – 281 метр. Однако мал золотник, да дорог. Город стоял на высоком берегу. Золоченые купола церквей сверкали на солнце.