Тюирп - стр. 18
Понятное дело, всё выше написанное утрировано. И в богатых семьях люди воду пьют, заедая солнцем, а нищеброды мясо в вине жрут, ругаясь на жизнь. Но смысл вы поняли. Он выходит из ворчливых мыслей Ваджида.
Калитка всегда была открыта. Программист этого не замечал, но его друг не боялся внешнего мира. Хотя, со слов Ваджида: «Все богатые боялись жить больше среднего класса населения – им было, что терять».
Аддаи, так звали друга программиста, был солнцем в земном мире, и в прямом и в переносном смысле. Он занимался концентрациями, нёс «Доброе» слово в массы, любил медитативную музыку, занимался бизнесом и тянул тонну родственников на своей шее.
Ваджид хорошо знал его и очень давно, но при этом, он часто видел в друге чёрную душу. Мог обижаться на него за пустяки, пропадая с горизонта общения на месяцы.
– Привет, мой дорогой! – Произнёс Аддаи, находясь в позе лотоса, открыв один глаз.
– Привет. – с насмешкой сказал Ваджид. – Опять ерундой занимаешься? Нет бы приумножать свои миллионы, раз твоя вселенная позволяет это делать.
– Не буду спорить, но мне хватает, – улыбнулся хозяин дома.
– Конечно… пока дети в Африки голодают, он разбрасывается талантами в никуда, на свои медитации.
– Ты по делу, или так… поворчать пришёл? – По доброму с милой улыбкой спросил Аддаи.
Этот вопрос программист услышал так: «Чего припёрся дурак? Я занят важной ерундой, пока ты там умираешь от нищеты».
– Было бы свободное время, я бы тоже сидел и ничего не делал, разглядывая солнце внутри себя, хотя оно над головой светит! – Захохотал Ваджид, но на этот раз смягчив свой тон.
Каким бы программист не был засранцем, но меру он знал, умея сменить свой гнев на юмор.
Друг почувствовал его смягчение и они обнялись.
– Очень рад тебя видеть! – Нежно, но по-дружески сказал Аддаи.
– И я, – возможно, искренне, – ответил гость.
Друг очень любил инициации и полёты в космос. Он даже травку сам выращивал. Когда-то и Ваджид был частым гостем в подобных путешествиях. Но что-то изменилось. Он перестал напиваться, наедаться и накуриваться. В конце концов, его посетили постоянная трезвость, вне зависимости от принятого, и долгая бессонница.
Страх перед вечностью: без сна, смерти и даже моргания заставил его бросить всё… кроме редких приёмов пищи, и то дешёвых, для хоть какого-то удовольствия. Кто не в курсе, вечность – это пустота: для наркоманов – белая стена, для алкашей – белочка, для унылых – безнадёга, радость, обнуление.
Уже давно Аддаи не предлагал ему за компанию. Сам забил косяк, быстро выкурил, расположившись в позе оболтуса, которая сменила недавний лотос.
Они принялись беседовать. Ваджид рассказывал, как не может найти точное направление в творчестве. Он хотел быть не просто программистом, а творцом, или что-то вроде того. А друг, убитый радостью щебетал о том, как прекрасна жизнь.
– Любимая жена… мама… дети… работа, – тихонько говорил богатый друг, словно пел.
– Бла… бла… бла, – слышал Ваджид.
Пока Аддаи погружался в транс, неся явную и постоянную чушь о любви к своей жизни, программист утонул в своём сне наяву – задумался.
Мысли унесли его куда-то далеко. Туда, где нет горя и ненависти. В то место, где его обнимали, целовали, лаская, и говоря комплименты. В тот далёкий и неведомый угол вселенной, в котором он был хорошим отцом, любимым мужем, востребованным гражданином. Тем божественным существом, у которого счастье само по себе, без труда и воздержания. Улыбка растекалась по его лицу.