Тысяча осеней Якоба де Зута - стр. 49
Якобу приходит в голову, что нужно извиниться: все-таки настоятель – важная персона.
– Господин Ёнэкидзу, переведите, пожалуйста: мне очень жаль, что его милости в голландском пакгаузе угрожала опасность от змеи…
Ёнэкидзу переводит.
Эномото качает головой:
– Кусает больно, однако мало яд.
– …И скажите, – продолжает Якоб, – то, что я сейчас увидел, запомню на всю жизнь.
Эномото отвечает неопределенным «хннн».
– В следующей жизни, – говорит он Якобу, – рождайтесь в Японии, приходите в храм и… Простите, голландский очень трудный.
Настоятель произносит несколько фраз на родном языке, Ёнэкидзу переводит одну за другой.
– Настоятель сказать, пусть господин де Зут не думать, что он сильный князь, как даймё Сацумы. Княжество Кёга – только двадцать миль ширина, очень много гора и всего два город, Исахая и Касима. И деревни вдоль дорога к морю Ариакэ. Но, – добавляет Ёнэкидзу, возможно по собственной инициативе, – владение дает господин настоятель высокий ранг. В Эдо может приходить к сёгуну, в Мияко может приходить к императору. Храм господина настоятеля высоко на горе Сирануи. Он сказать, весна и осень там очень красиво. Зима немножко холодно, зато лето прохладно. Господин настоятель сказать: «Можно дышать и не стареть». Господин настоятель сказать: у него два жизнь. Верхний мир, на горе Сирануи – жизнь духа, молитва и ки. Нижний мир – люди, политика, ученые… Иностранные лекарства и деньги.
– О, наконец-то дождались, – чуть слышно бубнит Ари Гроте. – Господин де З., ваш выход.
Якоб неуверенно смотрит на Гроте, на настоятеля и снова на повара.
– Заводите речь о торговле, – вздыхает Гроте и одними губами складывает слово «ртуть».
До Якоба только сейчас доходит.
– Ваша милость, простите за прямоту, – говорит он, обращаясь к настоятелю, но в то же время поглядывая на Ёнэкидзу. – Не можем ли мы чем-нибудь вам услужить?
Ёнэкидзу переводит. Эномото взглядом переадресовывает вопрос Гроте.
– Дело такое, господин де З.: настоятель Эномото желает приобрести, э-э, все наши восемь ящиков ртутного порошка по цене сто и шесть кобанов за ящик.
Первая мысль Якоба: «Наши восемь ящиков?» Затем вторая: «Сто и шесть?»
Третья – общая сумма: «Восемьсот сорок восемь кобанов».
– Вдвое больше, – напоминает Гроте, – чем предлагал тот аптекарь из Осаки.
Восемьсот сорок восемь кобанов – уже половина состояния, считай, получена.
«Стойте, стойте, стойте, – думает Якоб. – А почему он готов заплатить такую высокую цену?»
– Господин де Зут онемел от радости, – уверяет Гроте настоятеля.
«Фокус со змеей мне весь разум отшиб, – думает Якоб. – Но сейчас требуется ясность мыслей».
– В жизни не встречал такого достойного парня! – Гроте хлопает его по плечу.
«Монополия, – догадывается Якоб. – Он хочет установить монополию, хотя бы временно».
– Я продам шесть ящиков, – заявляет писарь. – Не восемь.
Эномото понял. Он почесывает ухо и смотрит на Гроте.
Улыбка Гроте означает: «Не о чем беспокоиться».
– Подождите чуток, ваша милость!
Повар утаскивает Якоба в уголок, рядом с ящиками, где прячется Вех.
– Слушайте, я знаю, что Звардекроне установил планку – восемнадцать за ящик.
– Вам-то откуда знать, – изумляется Якоб, – кто меня финансирует в Батавии и какие у него требования?
– Не важно откуда, но я знаю. Нам предлагают чуть ли не