Тяжесть слова - стр. 24
Я налегла плечом в определённом месте и давила своим весом до тех пор, пока не услышала звук перетекающей воды. Через двадцать секунд проём площадью чуть больше половины сажени дрогнул, и прямоугольный кусок стены над самым полом выдвинулся в глубь прохода. Я на четвереньках залезла внутрь и, прежде чем закрыть вход, нащупала связку свечей, лежащую чуть в стороне.
Выпрямилась я уже в тёмном узком коридорчике, зажимая в ладони свечу. За спиной закрывалась дверца. Пахло сыростью, мышами и влажной глиной. На фитиле свечи затрепетал огонёк, и я смело пустилась на встречу с мышами. Вышла из хода минут через пять в коридоре на третьем этаже, за гобеленом. Оглядываясь, перебежками добралась до другого конца коридора и залезла в следующий ход, скрытый за статуей святого Ню́ба.
Этот ход вёл к батюшкиному кабинету, потому шла я как можно тише. Заходить в кабинет не собиралась, но там в одном месте очень тонкая кладка и даже вынимается кирпич. Поэтому можно послушать, что творится внутри. Может, что-то узнаю.
В кабинете действительно кто-то был, но голоса звучали не очень разборчиво. Пока я не вытащила кирпич. В образовавшемся проёме привычно проглядывала обратная сторона гобелена.
– Наги?
На спине выступил холодный пот, и спёрло дыхание в груди.
– Интересно, какие такие договорённости имеются у королевского рода с нагами? – продолжил… герцог. Да, это был голос герцога Омаского.
– Я не рискнул поинтересоваться. – Голос отца был довольно напряжён.
– Не смею вас осуждать, друг мой. Принцесса не всегда доброжелательно относится к любопытным.
Наступила тишина, прерываемая лишь лёгким позвякиванием бокалов.
– А вы близко знакомы с принцессой? – осторожно спросил отец.
– Я бы не сказал, что мы близко знакомы. – Голос герцога звучал несколько недовольно. – Она нечасто появляется при дворе, предпочитая кататься по всей стране. Избалованна, крайне непредсказуема… Никогда не знаешь, что вызовет её неудовольствие! Сегодня она великодушно простит тебе яд в тарелке, а завтра казнит за недостаточно вежливый взгляд. Это я так, к примеру, – спохватился герцог. – Вы не подумайте, что я недоволен принцессой, но всё же ей слишком многое позволяли. Одно время она даже колесила с театром по стране как актриса. Совершенно неприемлемо для женщины благородного происхождения!
– Невероятно! – Почему-то в голосе отца вместо удивления или возмущения мне почудилась паника.
– Да-да! Я даже был на двух спектаклях, где она играла главную роль, когда театр был с гастролями в столице.
– И долго она так… гастролировала?
– Два года! – возмущённо возвестил герцог.
– Подумать только… – В голосе батюшки почему-то звучало смущение.
Что-то царапнуло моё внимание, но память осталась глуха. После упоминания о нагах я только и ждала, когда разговор вернётся к ним. Но беседу прервали. Дверь открылась, и я услышала мачеху.
– О, я не хотела мешать вам, – смущённо произнесла она. – Дорогой, я потом зайду.
– Что вы, миледи, – учтиво откликнулся герцог. – Я как раз собирался составить компанию своей супруге в прогулке по вашему замечательному парку. Разрешите откланяться.
Послышался звук удаляющихся шагов. Некоторое время царила тишина, а затем раздался резкий, надрывистый, полный ненависти голос мачехи:
– Ло́ран… это ведь не она… это не та актрисулька?!