Тяжёлая корона - стр. 31
– Двенадцать, – говорит Кросс. – Как насчет тринадцати? Это для вас, мистер Энглвуд. Теперь четырнадцать? И пятнадцать.
Основная борьба развернулась между неким Энглвудом – мужчиной лет сорока с густыми темными волосами и бородой – и молодым красавчиком, по виду похожим на финансиста, в броском дорогом костюме, сидящим в окружении таких же мужчин, которые его подначивают. Третий участник торгов значительно старше и похож на перса или араба.
– Шестнадцать? – произносит Кросс. – Семнадцать?
Внезапно, импульсивно, номерную карточку поднимает Себастиан. Он озвучивает свою ставку:
– Двадцать тысяч!
Даже пара за его столом выглядит пораженной. По губам девушки я могу прочесть: «Какого хрена?», а затем она с широкой ухмылкой переводит взгляд на меня.
На мгновение наши с Себастианом взгляды встречаются. Мне приходится вновь опустить глаза, потому что мое лицо пылает.
Мне не нужно смотреть на отца, я и так чувствую исходящие от него волны триумфа.
Перс выходит из торгов, но остальные двое продолжают.
– Двадцать одна! – предлагает Энглвуд, поднимая карточку.
– Как насчет двадцати двух? – спрашивает Кросс.
После секундного замешательства, заручившись одобрением своих приятелей, парень-финансист принимает ставку.
Я смотрю на Себастиана, на моем лице ни тени улыбки. И уж точно ни намека на воздушный поцелуй. Только взгляд, направленный на него, умоляющий… о чем именно? Я должна молить его бороться за меня. Но действительно ли я хочу этого?
Мне нравится Себастиан, и теперь я могу себе в этом признаться. Я была разочарована, когда он не позвонил мне. Крохотная частичка меня хотела увидеться с ним снова.
Но тем более парню не нужно вступать в торги за меня. Я могла бы нахмуриться или покачать головой, могла бы предостеречь его. Может, мой отец заметит, а может, и нет.
Вот что мне следует сделать. Мне следует дать ему понять, что нужно держаться от меня подальше.
Вместо этого я продолжаю просто смотреть. Я боюсь, что мой взгляд выдает волнение и стремления внутри меня.
– Двадцать пять тысяч, – повышает ставку Себастиан.
В зале повисает тишина. Это самая высокая ставка сегодняшнего вечера.
– У нас развернулась нешуточная борьба за новенькую, нашу белокурую русскую красавицу, – говорит Кросс, едва сдерживая ликование в голосе. – Как вам такое, господа? Кто-то возьмется перебить ставку младшего Галло? Есть желающие предложить двадцать шесть?
Он бросает взгляд за стол финансистов. Юнец в броском костюме, кажется, хочет поднять карточку, но вместо этого с раздражением бросает ее на стол. Похоже, на этом его финансовые ресурсы себя исчерпали.
Но Энглвуд не сдается. Он снова поднимает карточку.
– Тридцать, – холодно произносит он.
Мужчина бросает на Себастиана испепеляющий взгляд своих темных глаз из-под густых бровей. Понятия не имею, знают ли эти двое друг друга или мы все свидетели тому, как двое влиятельных мужчин делят территорию, но так или иначе напряжение в воздухе можно резать ножом.
Себастиан не обращает внимания на Энглвуда и не сводит глаз с меня. Я стою в свете раскаленных сияющих огней сцены, и мое красное платье пылает вокруг меня.
Пристально глядя на меня, Себастиан произносит:
– Пятьдесят тысяч.
Кросс пытается унять гул, поднявшийся от каждого столика.
– Ставка в пятьдесят тысяч! – говорит он. – Это новый рекорд, дамы и господа, и помните, что все ради благой цели! Мистер Энглвуд… ответите ли вы?