Тяжёлая корона - стр. 24
Две недели спустя они поженились. В том же году родились мы с братом.
Беременность сказалась на теле мамы, и она значительно подурнела в глазах отца. Он часто насмехался над дряблой кожей у нее на животе и растяжками на боках. И это уже годы спустя, когда в глазах большинства людей мама вернулась к своей прежней фигуре. Для меня она точно была красавицей.
У мамы были такие же фиолетовые глаза, как у нас с братом, только большие и круглые, как у куклы. У нее было лицо в форме сердечка с заостренным подбородком, тонкие и нежные черты лица и губы бантиком. Волосы матери, тонкие и светлые, облаком окутывали ее голову, мягкие, словно кроличья шерстка.
Она была тихой. Мама почти не разговаривала, если только мы с ней и Адрианом не оставались втроем. В остальных случаях она общалась с нами при помощи небольших знаков и жестов. Поначалу отец не понимал этого, но, когда позже узнал о них, пришел в ярость и обвинил нас в том, что мы плетем интриги за его спиной. На самом же деле мама просто пыталась избежать его внимания. Она делала все, чтобы оставаться маленькой и незаметной.
Когда мы оставались наедине, мама читала нам – всегда сказки или фантастические истории. Истории, которые уносят в другой мир, совершенно непохожий на тот, в котором мы живем.
Четыре года назад мама погибла в автомобильной аварии. Во всяком случае, так мне сказал отец.
Но он гребаный лжец. Мысль о том, что могло случиться что-то другое, что мама могла умереть от его рук, всегда будет снедать меня.
– Мы сидим за восьмым столом, – говорит папа нам с Адрианом.
Брат уже взял второй бокал шампанского с подноса официанта – папа не видел, как он выпил первый. Я до сих пор не уверена, стоит ли мне пить. Мне бы хотелось расслабить узел в моем животе. Но мне не хочется быть навеселе, если придется выполнять какое-то задание для отца.
Папа подходит к столам, на которых выставлены различные товары для участия в тихом аукционе, всякая банальная херня: путевки в отпуск, игры в гольф, спа-дни, памятные вещи с автографами, билеты на концерты, встречи со знаменитостями, изысканные блюда, ювелирные украшения, картины и так далее.
Все это один сплошной коллективный онанизм: богатые люди покупают предметы роскоши с огромной скидкой, компании, сделавшие пожертвования, списывают их на благотворительные расходы и наслаждаются бесплатной рекламой, а сама благотворительная организация присваивает средства, распределяя их между руководителями и исполнительными директорами, чьи зарплаты исчисляются шестизначными суммами. Если что-то остается, возможно, эти деньги направляют на благое дело.
Этим вечером я не в духе. Меня раздражает, что подобные мероприятия в Америке ничем не отличаются от московских. Сплошная коррупция. Доброта нынче в дефиците.
Пожалуй, шампанское мне все же не помешает. Я хватаю с ближайшего подноса пузырящийся бокал и выпиваю его залпом.
Адриан выманил у какой-то незадачливой официантки целый поднос шашлыков из мраморной говядины и с жадностью поглощает их.
– Хочешь? – предлагает он с набитым ртом.
Но не успеваю я попробовать, как папа хватает меня за руку и снова поднимает со стула.
– Пойдем, – говорит он. – Пора приниматься за работу.
– Что я должна…
– Вот, – говорит отец, вручая меня в руки довольно взволнованной рыжеволосой женщины в наушниках и с планшетом.