Ты мне не сестра. Закрытая школа - стр. 10
Чувствую горячее дыхание с привкусом конфет на своих губах. Зажмуриваюсь. Что же делать? Мой первый поцелуй. Разве я смогу пожертвовать им, чтобы пойти в своей лжи до конца? И вырваться не могу - Максим намного сильнее. Намного.
Осторожно приоткрываю глаз. Один.
Свиридов с насмешкой приподнимает брови.
Зависаю на красивых губах парня, что уродует надменная ухмылочка. И мозг переклинивает, ноги слабеют и, кажется, подогнувшись, сломаются в четырёх местах. И самое скверное, что Свиридов видит это моё состояние. Я не могу двигаться, просто не могу. Онемела, но не от страха. Не знаю отчего, неизвестное мне чувство. Не испытывала его раньше.
Предвкушение?
— Молчание - знак согласия, колючая девочка, - невесомо касается он моего лица.
Удерживает одной ладонью моё горящее получше факела лицо, второй - упирается в стену, чуть выше моей головы. Склоняется ко мне, я трусливо закрываю глаза и-и-и...
— Максим! - отлетает от стен.
По лестнице грохочут тяжёлые шаги.
Крутанувшись, Свиридов еле успевает прижаться спиной к свободному месту рядом со мной.
Делает вид, что мы - две сказочные идиотины.
Стоим. Друг на друга не смотрим, но зато смотрим на лестницу.
— Пап... Ты давно вернулся? - улыбается спокойно Свиридов, а я тем временем пытаюсь привести сердечко в норму.
Ну, же!
Приводись, сердечко, в норму!
— Я просил тебя встретить Лику и Алёну нормально. Чего сложного в этом? - сразу и без раскачки начинает со злости мой отчим.
Но, правда, стоило ему увидеть меня, мнущуюся и взволнованную, как черты лица мужчина тут же смягчаются.
— Привет, Алёнушка.
Попадаю в крепкие объятья.
— З-з-драствуйте, Глеб Андреевич, - сплющившись, «шебушоркаю» ему в пиджак, вкуснопахнущим каким-то древесным парфюмом.
— «Нормально», пап, все по-своему понимают, - стоя в крепких, но осторожных объятиях Глеба Андреевича, слышу недовольное бухтение братца. – Что надо было сделать, чтобы тебе угодить? Кокошник надеть и с хлебом-солью перед воротами стоять?
Глеб Андреевич прекращает делать из меня лепешку с косичками. Отпускает.
— Откуда хлам перед домом? - складывает руки на мощной груди Свиридов.
Тот, что более адекватный. Не знаю. Похоже в этом семействе адекватность приходит с годами.
— Что за доисторический велосипед, сын? У динозавра спёр?
— Небольшая промашка, но... - доказывает упрямый-кудрявый неизвестно что отцу. –...Заметь, па, уговора я не нарушил. Был, как штык, когда они приехали. А каким образом мне добираться до дома, ты не говорил. Я и оставил эту деталь на своё усмотрение. Решил тебя, па, не тревожить глупыми вопросами.
— Я тебе и не говорил, что ты в одежде должен быть, но ты одет.
— Прости, - с ухмылкой на губах извиняется Максим перед Глебом Андреевичем. – Попробовать побыть эксгибиционистом в список целей на новый год я не ставил, но тебе виднее. Возможно, я отвергаю классную тему. Могу записать. Записать?
— Я тебя к психиатру запишу, - звереет Глеб Андреевич. – Понял? Натяну смирительную рубашку и брошу у него на полгода, чтобы мозги вправил.
— Страшно. Очень, - моргает испуганно-издевательски бессмертный.
Только это есть у меня объяснение. Свиридов пару запасных жизней в кармане имеет? Иначе как можно злить уже и без того злого Глеба Андреевича?...
Что вдруг ласково улыбнулся:
— Тебе опять на больную мозоль надавить?