Твоя Шамбала - стр. 24

Прах, оставшийся от Георга, он попросил развеять на той самой поляне, где старая берёза. Ты знаешь, где. Это я тоже исполнил. Могилка его больше символична, ведь в ней никого нет. Но, если есть памятный столб с его именем, значит, существует и связь для общения. Если желаешь, схожу с тобой. Нет, сходи сам.

Глядя на Штефана, Виктор не верил в то, что он мог понять всё сказанное Муклаем. Он хотел верить, но в этом было столько мистики, с которой обычный городской человек практически не сталкивается. Ведь Муклай рассказывал долго. И слова, они были не простые, какие мог бы понять иностранец, имеющий небольшой запас русских слов для общения. Даже то, чему он сам сегодня был свидетелем и видел, как Штефан, без всяких научных объяснений, общался с Муклаем, не давало Виктору покоя. Он уже хотел спросить Штефана, не требуется ли ему перевод, но тот опередил его, ответив Муклаю на немецком:

– Спасибо тебе, Муклай, спасибо за всё, что ты сделал для моего деда. Но я схожу к могиле сам. Я попрошу Виктора, может, он сходит со мной. Посидим там, у могилы, и вернёмся к вечеру, – повернувшись к Виктору и увидев его большие удивлённые глаза, Штефан попросил: – Сходи, пожалуйста, со мной на могилку. Тут, по тропинке вдоль ручья, это недалеко.

Они вышли на край леса, ещё оставаясь в освежающей тени деревьев. Перед ними, в низине, лежала деревня, уже залитая утренним солнцем. С минуту они молча постояли, наблюдая лёгкую, размеренную и уютную деревенскую суету. Сверху, с пригорка, была очень хорошо видна вся деревня, до самой реки.

– Как приятно наблюдать за этим покоем и красотой, – произнёс Виктор. – Так хорошо, сразу детство вспомнилось.

Штефан осмотрелся и пошёл по тропинке вправо. Виктор поторопился за ним, понимая, что ему не терпится найти памятный столб своего деда, и, вероятно, он обдумывает и переживает эту предстоящую встречу, как встречу с живым человеком. Когда они прошли несколько десятков шагов, перед их взглядом появились оградки могил.

– Вот и пришли, – произнёс Штефан, остановившись у одной из могил. Оглядевшись по сторонам, он произнёс почти уверенно: – Кажется, это было с этого края. – И, указав рукой направление, сказал: – Если мне не изменяет память, то это должна быть она. Могила Амыра.

Они прошли между нескольких могилок, и Штефан остановился у одной.

– Да, это она. Здесь похоронен Амыр. Прочти, пожалуйста.

Обратившись к Виктору, Штефан продолжал идти и на ходу, чуть слышно, считал шаги. Виктор прочёл имя и дату смерти.

– Ты, наверно, как и я, заинтересовался отсутствием даты рождения? – уходя дальше, спросил его Штефан.

Виктор, догнав его, предположил:

– Я думаю, что никто точно не знал, когда он родился. А те, кто знали, давно умерли. В те времена, тем более здесь, в глуши, вдали от цивилизации, записывать дни рождений приходило в голову в самую последнюю очередь.

Штефан внезапно остановился у могильного холмика со столбиком, рядом с которым рос какой-то куст. На столбике чем-то было выжжено имя «Георгий» и дата смерти. Поняв, что его спутник стоит у могилы своего деда, Виктор остановился в нескольких метрах, облокотившись на оградку соседней могилы, и, не желая тревожить двух нашедших и потерявших себя здесь, на Алтае, иностранцев, просто стоял и наблюдал. Он ещё не знал всей предыстории того, как Георг оказался, прожил всю свою жизнь и был похоронен здесь, на Алтае. Он имел лишь пару своих догадок по этому поводу. Можно было бы предположить, что во время войны Георг оказался в плену, а после, не важно, по каким причинам, остался в СССР. С другой стороны, трудно представить, как европеец, пусть даже военнопленный, оставшись жить в Советском Союзе, очутился в такой глуши, вдали от цивилизации. Он мог бы жить в каком-нибудь городе, это было бы логичней. А может, он был в этих местах в заключении и не имел права выехать за пределы региона.