Твоя любовь сильнее смерти (сборник) - стр. 16
– Свят-свят! Сгинь, нечистая сила!.. Или это ты, Ксюня?! Живая?! А все думали, что тебя немцы тоже… ну, того… убили. Антон ходил искал тело. Они с Катериной хоронили всех ваших, кого убили, – бабка шарила любопытными глазами по всей комнате, не забывая рассказывать. – Почти весь ваш род, девонька, немец уничтожил. Все из-за Алешки. Что-то он им не потрафил. Говорили, он вроде как бы передал партизанам разные оружия с немецкого склада… Перебегал из хаты в хату, пока не добрался до леса. Даже я видела со своего курятника. Я там пряталась. Ну, а в лесу его якобы немцы настигли и убили. Вишь, как он все время притворялся. Вроде бы и немцам угождал, а оружие, ишь ты, партизанам отдал! Так все говорили. Ну, а я-то давно знала, что Алешка хитрющий парень! Как же, на глазах у меня вырос, да будет немцам угождать!.. А свекрови твоей царствие небесное! Не выдержала Марфа такого, на второй день Богу душу отдала. Говорят, сердце не выдержало. А я говорю: это у Марфы заболели нервы, вот и померла. У нас все от нервов идет… А Павлинку Катерина Антонова забрала к себе. Они, Антон и Катька, эту бойню пересидели в силосной яме. Так и спаслись. Ну вот, вроде все тебе рассказала… Притомилась немного… А ты, значит, живая?
Ксения за все время рассказа соседки не произнесла ни звука. Страшные сообщения оглушили, и она перестала что-либо чувствовать. Зашел Колька, поздоровался, спросив у сестры, что делать дальше. Ксения перевела пустой взгляд в пространство и неизвестно кому пожаловалась:
– Не знаю, как жить, забыла, не могу вспомнить…
Старушка, с опаской поглядывая на Ксению, суетливо засобиралась домой, бросив на ходу:
– Ну, девка, ты того… не дури! У тебя дите.
Затем проворчала:
– Не вспомнит она! Ишь ты! А я вот помню, как в тридцать третьем человечину ели!
И уходя так грохнула дверью, что Ксюша вмиг отрезвела и попросила брата помочь завязать на два конца большой платок. Туда положила то, что смогла отыскать – несколько юбок, две домотканные сорочки, фартук. В сенях на гвозде висел плюшевый полушубок. Его Ксения также сунула в узел. Затем послала брата вынуть из замка ключ, чтобы взять с собой. А будут уходить, замок защелкнут. Чтобы ключ не затерялся, решила его положить в карман полушубка. Когда клала, пальцам попалось что-то твердое, будто высохший горох. Ксюша выскребла все из кармана, поднесла к глазам и громко крикнула: "Ой, мамочка!"
Колька испуганно бросился к ней, но увидев, что сестра рассматривает на ладони какие-то камешки, успокоился. Кажется, это камни из ее бус, у нее такие были, он помнит. Но затем Ксения поднесла ладонь ко рту и стала целовать бусинки. Парню это было совершенно непонятно:
– Сень, давай домой двигать! Тучи собрались, вот-вот дождь пойдет. Собирайся быстрее!
Ксюша ошалелыми глазами посмотрела на брата и немыслимо радостным голосом выдала:
– Живой мой муж!
Затем взъерошила волосы на Колькиной голове и твердо заявила:
– Не убили твоего дядь-Лешу!
Крепко сжатый кулак с камешками Ксюша положила себе на грудь, будто хотела вдавить внутрь себя…
Колька с опаской глядел на сестру: он слышал, что иногда от горя люди становятся дурачками. Как Дунька Матвеиха у них в селе. Получила похоронку на своего Матвея и сына Володьку и с тех пор цветов в волосы натыкает, якобы она невеста, и ходит по селу, просит всех на свадьбу. Коля испугался; чтобы не тревожить сестру (где-то он слышал, что с "такими" надо во всем соглашаться), мягко сказал: