Твоя капля крови - стр. 11
Лет семь назад князь Белта, возможно, сам бы подталкивал цесаря к этой войне. Яворский говорил когда-то: «Там, где большие державы дружат, маленькие страны исчезают».
И в Бялой Гуре, кажется, по сей час так думают…
После обеда они прошли в курительную. Вдова Яворского вытянула трубку, видно оставшуюся от мужа, и устроилась в кресле в углу. Пан Ольховский зачерпнул сухой травы из кисета, втянул носом, мощно чихнул.
Первым заговорил Марек:
– Король Тристан готовится к войне. Он понимает, что война будет не из легких, и ему не улыбается воевать на территории Шестиугольника.
– И поэтому он хочет воевать на нашей?
– Нет, почему? – очень спокойно возразил Марек. – Флория выступит скоро и пойдет на Драгокраину.
– Отчего ты так уверен?
На Стефана посмотрели.
– Я говорил с советниками короля Тристана. Видишь, – он улыбнулся, – меня тоже принимают при дворе!
– В качестве кого? – тихо спросил Стефан.
– В качестве командующего белогорскими полками во Флории, – отчеканил старый Белта.
Стефан покачал головой. Марек глянул на него виновато и продолжил:
– Пока цесарь будет воевать там, мы можем попытаться освободить Бялу Гуру. Но единственных наших сил не хватит, надо, чтоб поднялось все княжество!
– Поднимется! – выкрикнул Бойко. Вдова Яворская чуть заметно поморщилась.
– Поднимется, – кивнул Стефан, – и вы утопите Бялу Гуру в крови. И дадите цесарю хороший повод решить белогорский вопрос в манере его покойной матери…
Цесарина нашла верный способ утихомирить свои колонии: отнимать имения у восставших и отдавать своим любимцам. Еще пара-тройка бунтов – и белогорских владений здесь вообще не останется.
– Ты совсем в нас не веришь, Стефко.
– Сколько у тебя войска, командующий? – жестко спросил князь Белта. В Остланде, конечно, знали о том, что во Флории собирают белогорское войско, но того, что руководит им Марек, ему бы и во сне не привиделось. Стефан представлял себе, что это за полки: калеки, недобитые воины Яворского, юнцы, сбежавшие на Шестиугольник искать приключений… Паноптикум, а не армия.
– Три легиона. Почти семь тысяч.
– Семь тысяч? В Цесареграде в охране дворца и то занято больше. – Положим, он преувеличивает. Ненамного.
– Кажется, князь Белта, Держава произвела на вас большое впечатление. И научила страху.
– Это нормально – бояться за свою отчизну, особенно после всего, что она уже пережила…
– Вы до сих пор думаете, что освобождения Бялой Гуры можно добиться мирным путем? Или вы настолько верите вашему другу цесарю…
Вашему другу цесарю.
А ведь когда-то он в самом деле верил, что они друзья.
Cтефан вспомнил тот весенний вечер – мрачный, как обычно в Цесареграде, – душную бальную залу, коптящие свечи. Молодой княжич Белта тогда только приехал ко двору, и придворные шарахались от него: им при взгляде на Стефана мерещились залитые кровью поля и сожженные деревни. А самому Стефану больше всего хотелось вцепиться кому-нибудь в горло.
Он укрылся в глубине зала и думал, будет ли совсем неприлично, если он так и простоит до конца бала. Цесарина, уже слишком старая, чтобы танцевать, все равно не пропускала ни одного бала. Сидела, благосклонно поглядывая на танцующих, переговаривалась вполголоса со стоящими у трона придворными – в два-три раза ее моложе. Идущий от грузного тела запах пота, смешанный с запахом лавандовой воды, казалось, пропитал весь зал. Раскрашенная, напомаженная, она могла бы показаться забавной, но Стефан не обманывался: бешеные псы, которые рвали в клочья его страну, лежали теперь у ее ног.