Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - стр. 49

Памятуя о неудачном опыте кампании 1828 года, российское командование избрало весьма осторожную политику в отношении мусульманского населения Румелии и предпочло не призывать местных христиан к всеобщему восстанию против османов. Нападения мусульман на своих христианских соседей, подобные тому, что произошло в окрестностях Германлы, имели место, однако оставались немногочисленными. В целом российскому командованию стоило бо́льших усилий сдержать болгарских радикалов, чем защитить болгарское население от нападений мусульман. Ограничению насилия на религиозной почве после вывода русских войск способствовали предварительная эмиграция 60 000 пророссийски настроенных румелийских болгар, официальное помилование коллаборантов со стороны Порты и средства, направленные ею на послевоенное восстановление, а также присутствие российского консула в Адрианополе. В целом первое появление русской армии на южном склоне Балкан оказалось гораздо менее деструктивным для межконфессиональных отношений в Европейской Турции, чем вступление небольшого отряда «Филики Этерия» в Молдавию и Валахию восемью годами ранее.

Такой результат был среди прочего следствием сдержанного подхода, сознательно избранного царем и его полководцами в конце 1820‑х годов. Первые проявления этого подхода наблюдались в момент объявления Николаем I войны Османской империи в апреле 1828 года, когда царь недвусмысленно открестился от идеи разрушить Османскую империю. Рекомендация Николая I сербскому князю Милошу Обреновичу сохранять нейтралитет также свидетельствовала о нежелании царя поднимать знамя «народной войны» на Балканах. Николай I первоначально даже не воспользовался услугами христианских волонтеров, ставших привычными в «турецких» войнах Екатерины Великой и Александра I, и санкционировал создание таких отрядов только после неудачной кампании 1828 года. Даже тогда эта мера была принята с многочисленными оговорками и уравновешивалась примирительными сигналами Дибича в отношении мусульманского населения.

Такой сознательно консервативный подход Николая I и его генералов во время Русско-турецкой войны 1828–1829 годов был частью более общей реакции старорежимной военной элиты России на вызов революционных и Наполеоновских войн. Впервые столкнувшись с «народом» как фактором современной войны, царские стратеги и командующие постарались вернуться к принципам регулярной войны Старого режима и тем самым восстановить свой контроль над течением военного конфликта посредством четкого отделения армии от гражданского населения и решения исхода войны на поле сражения. В той степени, в какой им это удалось, Русско-турецкая война 1828–1829 годов может рассматриваться как часть более общего феномена реставрации военно-политической монополии монархий и аристократий в первые десятилетия после падения Наполеона. Однако это возвращение к принципам старорежимной войны оказалось столь же кратковременным, сколь недолговечной была и политическая реставрация Старого режима. В середине XIX столетия консервативная элита Российской империи была вынуждена признать ключевое значение «народа» в современной войне и изменить свой подход соответствующим образом. Теоретические и практические проявления этой смены подхода рассматриваются в следующих трех главах.