Тугая плеть в руке его - стр. 2

 А уж в его святости сомнений не было ни у кого из жителей города. Именно Зиятулла пятнадцать лет назад, когда монголы, вырезав и спалив всю округу, подступили к Басре, именно он, напившись как ишак,  пробрался к их командиру Берке и всю ночь танцевал на тлеющих углях.

Берке хохотал во всю свою степную душу и периодически приказывал понюхать пятки Зиятуллы:  не сгорели ли?  Пятки были целехонькие. Берке пил вино, смеялся, Зиятулла тоже пил вино, плясал на углях, а на утро Берке велел проводить Зиятуллу в город и передать, что монголы уходят, жители Басры могут жить спокойно и раз в год отправлять дань. И надо сказать, что за прошедшие пятнадцать лет монголы данного их вождем слова не нарушили.

Ещё про Зиятуллу рассказывали, что он трижды тонул в море, но его всякий раз спасали то ли дельфины, то ли морские черепахи, но это уже скорей байки, подумал Аладдин. Я восемь лет хожу капитаном и что-то не встречал черепахи, которая будет спасать тонущего моряка.

Он отхлебнул вина и вспомнил разговор с хозяином.

– Это плохая идея, Фарух,  – сказал старый уйгур Оргон. – И не только потому, что это утопия – искать сказочный остров,  – он почесал желтую, в залысинах, голову.  –  Я ведь сразу уловил твою тайную мысль: найти способ убить их кагана, чтобы отомстить за смерть родителей и невесты. Это совсем не то, что наказала твоя мать, отдавая тебе дервишу.

– И что же наказала моя мать? – спросил Аладдин.

– Чтобы ты жил, – сказал Оргон. – В нашем жестоком мире это не так  мало. Тебе давно пора жениться, завести детишек, ты лучший капитан нашего торгового флота, хоть тебе и двадцать девять. Один ромейский философ отлично сказал: всё хорошо в меру. Зачем тебе эта несчастная судьба последнего хорезмшаха.

 Джинн высунул голову из заплечного мешка.

– Аллах всемогущий, убери это чудище! – сказал Оргон. – Воистину, не город, а ожившая сказка.

– Уважаемый хозяин! – сказал джинн. – Поверьте, ничего личного. Просто судьба у каждого своя. И сколько не навязывай чужого мнения, оно не станет родным.

– Поступай, как считаешь нужным, – сказал Оргон. – Корабль в твоем распоряжении. Я не думаю, что ты соберешь команду, готовую плыть неизвестно куда и неизвестно зачем.

Аладдин вяло потянулся на циновке. Надо поесть и уйти в погреб от полуденной жары. Он ткнул рукой смятый бурдюк: «Джинн, какой сегодня день?»

– Четверг, хозяин, – сказал джинн. – Может, будем трезветь?

– Будем, – сказал Аладдин. – С завтрашнего утра. Только я сильно сомневаюсь, что в трезвом виде шансы собрать команду для путешествия на Глимстир увеличатся.

– За две недели никого не нашли, – согласился джинн. – Пойдём без команды.

– Это безумие – выходить в открытый океан без команды, – сказал Аладдин.

– Искать остров, которого, возможно, не существует в природе – безумие ничуть не меньшее, – парировал джинн. – Одно уравновешивает другое.

– Возможно, ты прав, – сказал Алладин. – Сегодня напьюсь как портовая шлюха в Занзибаре, а поутру решим.

Аладдин проснулся в прохладе погреба от внимательного взгляда. Он поднял голову со стола и увидел напротив здоровенного чёрного кота. Кот ощерил зубы подобием улыбки и сказал:

– Здравствуйте, капитан! Вам налить?

– Налей, – сказал Аладдин. – Ты кто такой?

– У меня длинное и витиеватое имя – Наримухаммад, – сказал кот и налил в чарку вина. – Вернее называть просто кот.