Трудно быть первыми - стр. 41

– Фена, это – тебе! Давай примерять.

Вечером бабка долго не выходила к ужину, всё доила свою корову. Уже старейшина готовился встать, чтобы попрощаться с племенем до рассвета, да всё медлил, тяжёлая работа сковала усталостью тело, а бабка всё не шла.

И уж чего Фена точно не хотела, так это появиться в момент, когда появилась. Но ничего другого не оставалось. Не век же торчать в кустах.

Когда все замолчали, и отрешённо глядели в огонь, ожидая добрых пожеланий старейшины, бабка тихо выплыла. А потом чей-то резкий вздох привлёк внимание одного, другого, и взгляды всех переместились от костра на удивительную фигуру в ночи. Бабкину фигуру. В длинном светлом одеянии и с повязкой из шкур на бёдрах.

Без повязки бабка наотрез отказалась носить эту срамоту.

«А во с повязкой попробую, так и быть. Но посмотрю, что ещё люди скажут…»

Людям понравилось.

Точно идти по тому маршруту, на который указывала стрелка, не всегда удавалось, дорогу иногда преграждали небольшие и большие болота. Туда ребята не рисковали совать свои носы и прочие части тела. Приходилось двигаться в обход. Но потом старались вернуться на нужный путь.

Его конец не угадывался. Пришло подозрение, что идти придётся очень долго.

Но сколько бы ни длилось это путешествие, назад дороги не было. Вернуться в племя ни с чем – это позор. Тогда лучше бы они никуда не уходили.

Дорогу не помечали. Надеялись, раз бог ведёт их к себе, то обратно тоже выведет.

Когда второй раз штука промурлыкала женским голосом свой призыв к подъёму, ребята испугались, может, лишь чуть меньше, чем в первый. Тут же подхватились, хотя было ещё рано, и пошли, как им велели.

Но это мурлыкание повторялось каждое утро, и оно им с каждым разом всё больше не нравилось. И дело не в том, что ими командовали, – это как раз нормально, значит, эта тётка лучше знает, когда им вставать. Хотя, могла бы чуть больше рассказать, куда их уводит. Но тут уж они ей не указчики.

Ребятам вскоре перестала нравиться сама эта тётка. Может потому, что они её и не знали вовсе, только голос слышали. Но она повторяла одни и те же слова одним и тем же тоном. И в этой одинаковости было что-то неправильное. Словно неживое.

– Чего она всегда такая радостная? – удивился Гёра, и в его голосе ясно слышалась досада.

– Сидеть в такой маленькой штуке и быть счастливой – это умудриться надо. Не каждый так бы смог. – Лок попытался к тётке быть справедливым.

– Лучше сейчас об этот не говорить.

– Ты думаешь, она слышит?

Гёра пожал плечами, потом поднёс ко рту штуку и спросил в неё:

– А долго нам идти?

Но тётка не ответила.

– Тётя, а ты точно знаешь, где живёт бог?

И на это не было ответа.

– Обиделась? – чуть испугался Лок.

Женщины существа непредсказуемые, зависимость от них не всегда приводит к добру. Вот взять Мотку. Если бы она их вела по каким-нибудь дорогам, вряд ли бы они вообще куда-нибудь дошли. А тут эта непонятная тётка. И разговаривать с ними толком не хочет.

– Может, она, как дух, в эту коробку возвращается временами, а теперь где-то бродит?

Теперь Лок пожал плечами. В духах он разбирался ещё меньше, чем в женщинах. Потом всё же ответил:

– Ну, конечно, дух. Никакая настоящая тётка не влезла бы в эту штуку.

– Я знаю, что есть духи, которые от умерших людей остаются… Слушай, – Гёру осенило, – может, это кто-нибудь из наших?