Троянский кот - стр. 19

Разумеется, славный Ожьер мог бы устроить себе тепло и магическими средствами, окружив себя бесплотными духами, способными раскалять свои эфирные тела. Но, будучи благоразумным магом, он пускал в ход средства необычные лишь тогда, когда возможности обычных иссякали или же изначально были недостаточны. Возможностей хорошей дубовой бадьи, недавно прочищенного камина и ученика Ансельма, греющего на очаге котел с водой, на сей раз было вполне достаточно.

Окна того помещения башни, где Ожьер блаженствовал в бадье, были забраны толстыми ставнями, в которых доски были пригнаны без единой щелочки, да еще Ансельм наложил на них заклятие против сквозняка, создававшее снаружи вокруг каждой ставни как бы шубу из стоячего воздуха.

Он-то, Ансельм, будучи не полностью уверен в своем заклятии, и прислушивался постоянно – что там, за окнами, деется? Он-то и уловил легонький стук!

– Мастер Ожьер, кажись, к нам гонца прислали! – сообщил он.

– Какого такого гонца? – осведомился маг, навострив ухо.

– Пернатого.

– Сам слышу, что пернатого…

Мастеру Ожьеру страх как не хотелось открывать окно, впуская вместе с гонцом и холодный воздух.

– Ступай на двор, возьми гонца на перчатку, принеси! – распорядился он.

Ансельм накинул теплый плащ, спустился и, натягивая на левую руку перчатку из плотной кожи, вышел из башни. Там, снаружи, уже стемнело, зажигать и подвешивать болотный огонек ученику было лень, и он позвал гонца, не видя его, а лишь слыша стук клюва и царапанье когтей о ставень.

Тот, кто был послан к мастеру Ожьеру, услышал призывный свист и опустился на выставленный вперед большой палец Ансельма. На пальце он и прибыл в комнату, где ждал мастер Ожьер.

– Дурак! – заорал на ученика маг, увидев, кто въезжает в комнату. – Посади на кресло! Накинь на бадью простыню!

– Да ты что, мастер? – изумился Ансельм и наконец-то догадался взглянуть на свою левую руку.

Там восседал большой белый попугай с преогромным хохлом и клювом мало чем поменьше человеческого носа.

Мастер Ожьер, прикрываясь обложкой творений беспутного монаха, продолжал требовать простыню, дабы на бадью ее накинуть и тем благопристойность соблюсти.

– Да чем же тебя попугай-то смущает? – спросил ученик, спуская важную птицу на резную спинку кресла и хватаясь за простыню, что, натянутая на веревке, грелась возле камина. По другую же сторону стояло на просушке пар этак с дюжину старых башмаков.

– Не попугай, а попугаиха! Кто ж ее прислать-то догадался?

Ансельм лишь руками развел. Ибо маги, хитрыми способами век свой продлевая, и иные способности человеческого тела могут до совершенства довести, так что мастер Ожьер в свои полтораста с небольшим считался в весьма обширном магическом кругу завидным женихом. Кабы Ансельму было дано составить список дам, имевших право претендовать на руку мастера Ожьера, то потребовался бы свиток пергамента из целой телячьей спины, не менее.

Наконец задрапированный должным образом мастер Ожьер приготовился выслушать гонца.

– Прекрасная и многоумная Маурина привет и поклон посылает! – бесстрастно произнесла попугаиха.

– Говори!

– Прекрасная и многоумная Маурина привет и поклон посылает!

– Дальше-то что?

Попугаиха нехорошо посмотрела на мага, задрала пернатую лапу и принялась ковырять в клюве серым острым когтем.