Тропа пьяного матроса - стр. 2
Под Новый год я отослал своим ученикам открытки – сохранилась тетрадь с адресами, и вот первое письмо в ответ, от отличницы Алисы. Мне двадцать шесть, и всё закончилось. Надо начинать жизнь сначала, с креветок и ржавого ангара. А ведь в прошлой жизни была не только школа – там осталась моя рок-группа, которая успешно давала концерты. Ещё я когда-то любил. Та девушка стала мерещиться мне на зимних улицах: я выскакиваю из дверей топика, увидев мельком знакомый нежный силуэт, бегу по улице и каждый раз понимаю, что обознался.
В квартире я один – брат ушёл в море на полгода. Курю на пустом балконе в густых синих сумерках. С тополей кричат грачи, от домиков Северной стороны тянутся в небо жидкие струйки дыма. Вынимаю из конверта тетрадный листок, на полях которого наклейки – три Микки-Мауса и Винни-Пух. Листок в клеточку, исписанный ровным, примерным почерком семиклассницы.
«Здравствуйте, дорогой Вадим Викторович! Я получила открытку и была очень рада, потому что не ожидала. У меня всё хорошо, вот только русский язык и литература превратились из самых любимых предметов в самые ужасные. Каждый урок начинается с письменной проверки правил. Новый учитель ставит минимум три кола за урок и говорит, что в пятом и шестом классах, похоже, у нас не было уроков по этим предметам! Но книгу Рэя Брэдбери, которую вы мне посоветовали, я читаю. Мы по вам очень скучаем. Летом, когда вы уезжали, я пришла к ДК попрощаться – помните, был ливень, – но никого из ребят уже не было, и вас тоже. Я немного постояла и ушла. Будете удивлены, но сон про то, что вы к нам вернулись, снился и мне два раза. Наши мальчики обсуждают план, как вас вернуть, но девочкам не говорят. Вообще, они совсем непослушные стали, к нам даже участковый приходил и сказал, что если на Ваню ещё хоть один учитель пожалуется, то его отправят в детскую колонию. Ваня два часа после этого разговора вёл себя тихо, а потом снова за своё. Мы уже не знаем, что с ним делать, но ему хоть будет что своим детям рассказать!
В прошлую пятницу я была в больнице, у окулиста. Оказалось, у меня близорукость. Теперь ношу очки, и знаете, это намного сложнее, чем я думала. И вообще, я не подозревала, что люди такие любопытные! Все вокруг начали спрашивать, фальшивые ли очки, или я действительно много читаю.
Новая учительница по географии узнала, что мы с вами ставили пьесы в школьном театре, и предложила нашему классу поставить пьесу-сказку про лесных жителей, которые борются за чистоту и порядок в лесу. Я играю русалку, Тая – фею, Марина – кикимору, Ваня и Миша – мусор, а Лида – листву. Но репетиций ещё не было.
У меня к вам большая просьба: пришлите слова той песни о художнике и поэте, которую пели нам под гитару? Помните, мы собирались в поход на Демерджи? Давайте сходим летом? Мама сказала, что с удовольствием сходит тоже, несмотря на угрозы нового классного руководителя. Вот и все мои новости на сегодня. Напишите, пожалуйста, про свою жизнь. Надеюсь, вы скоро приедете к нам! С любовью, Алиса».
Они скоро вырастут. Два-три письма. Если повезёт, мы сходим в горы. Всё, чем я жил, чем болел, становится воспоминанием. Я стою над бухтой, наблюдая, как облако накрывает, как вязаной шапкой, далёкий Чатыр-Даг. Мне нужно всего лишь накинуть косуху, выйти на набережную, пожать руку уличному гитаристу, поджемовать с ним, потом пропустить по паре-тройке шотов в «Ринго Стар», подсесть за столик к девчонкам. Но я опять никуда не иду, перечитываю письмо. Если будет совсем нехорошо от воспоминаний, у меня в шкафчике есть початая бутылка «Киндзмараули», да и пачки «Честера» на сегодня точно хватит. Решено – весь вечер курить и вспоминать! Может, мне удастся понять, почему всё так сложилось.