Трон Знания. Книга 5 - стр. 22

Мужи выразили согласие кивками.

— Последователи религии ирвин боятся, что умрут внезапно и не успеют исповедаться, — начал отец Людвин. — Многие всю жизнь пишут предсмертную исповедь. У некоторых грехов хватает на две, а то и на три тетради.

— Писатели, — заметил кто-то язвительно.

Кангушар похлопал ладонью по столу:

— Не умеете держать слово?

— После смерти человека родственники отдают его исповедь церковнику, — продолжил отец Людвин. — Тот проводит ритуал, отпускает покойному грехи и отправляет записи в архив конфессии.

— Так вот где надо искать историю, — пробормотал летописец.

— Что я и сделал, многоуважаемый Кебади. После расшифровки первой страницы, где говорилось о могиле Зервана, я решил просмотреть архив тех лет. Я и мои помощники полгода листали исповеди. Нам, можно сказать, повезло. Мы не просмотрели и сотую часть…

Молчание затянулось.

— Говорите! — не выдержал Адэр.

— Нельзя открывать тайну исповеди, но пусть меня простит душа, отмоленная церковниками и благодаря их усилиям попавшая в рай. Моруны не убивали внучатого племянника Зервана.

— А кто его убил?

— Никто. Я не могу назвать имя свидетеля, чтобы его душе спокойно жилось на небесах.

— Этот свидетель написал, как умер мальчик?

— Да, ваше величество. В роду Грассов все мужчины страдали пороком сердца. Наследственная болезнь. Зерван был болен, его племянник тоже был болен.

— Ерунда! — воскликнул заседатель с реденькими волосами. — Кто-нибудь слышал, что Зерван болел?

— Болезни королей держатся в строжайшей тайне, — пояснил Кангушар. — О них знают ближайшие родственники, верные слуги и врач. Народу сообщают, когда король уже при смерти.

Взгляды заседателей перекочевали на Адэра. Он подтвердил:

— Это так.

— А я-то думал, почему короли никогда не болеют, а умирают за один день? — подал голос староста общины алян. — Один вы не побоялись сказать всем, что больны. Помните? Прошлой зимой. Или вы чуть не умерли?

— Чуть не умер, — солгал Адэр.

Перед внутренним взором возникли разодетые в шубы святые отцы, столпившиеся в разрушенном храме морун. Адэр тогда замёрз до ужаса, в рубахе на голое тело, босиком. Хорошо, хоть штаны не снял, отморозил бы всё к чёрту.

— Зерван переступил опасный порог, его жизни ничто не угрожало, — вновь заговорил отец Людвин.

— Не угрожало? — отозвался тучный заседатель. — А кто умер от горя? Крепкий, здоровый мужчина переносит беды стойко и с достоинством.

Отец Людвин пропустил его слова мимо ушей:

— Племянник оказался слабее. Он переживал о Зерване. Волновался перед коронацией. Волновался так сильно, что слёг. Человек, о чьей исповеди я сейчас говорю, дежурил возле его постели. Ребёнок умер ночью, во сне. Утром поползли слухи, что в спальне нашли кольцо моруны. Человек испугался, что его уберут, как ненужного свидетеля, и сбежал из Лайдары. Он очень раскаивался. Ведь если бы он не трясся за свою жизнь и рассказал всё как на духу, не началась бы охота на морун.

— Вы не читаете исповеди, когда отпускаете грехи? — спросил Кебади.

— Я не стану посвящать вас в таинство.

— Как этому можно верить? — возмутился преподаватель университета.

Адэр постучал пальцем по конверту:

— А этому верить можно?

— Письма предоставил уважаемый человек. А он… — Преподаватель указал на отца Людвина. — Он вообще не собирался нам рассказывать.