Трон Знания. Книга 4 - стр. 13

Просторная, застеклённая витражами веранда примыкала к белой стене. Сбоку от входа в здание стояла мраморная чаша; в воде плавали ядовито-жёлтые лепестки. Рядом лежала стопка полотенец. Значит, за дверями находятся жилые помещения.

Кенеш уселась на пятках и низко опустила голову. Галисия еле держалась на ногах.

Подхватив паланкины, носильщики растворились в пёстрой дымке стеклянного коридора.

— Где мои люди? — обратилась Малика к Альхаре.

— В доме охраны.

— Где? — вновь спросила Малика, чувствуя прилив необъяснимой злости.

— На другой стороне площади. Не сегодня завтра ты встретишься с верховным жрецом. Если он разрешит вам видеться…

— Разрешит? Я шабира!

— Да, ты шабира. Но ты женщина. И это никак не исправить. Пока не выходи из своих комнат. Перед жрецами стоит тяжёлая задача: позволить тебе многое и при этом не нарушить наши традиции. Наберись терпения, и скоро ты всё узнаешь.

— Когда я увижусь с Иштаром?

— Когда он завершит ритуал очищения. — Альхара прижал кулак к груди. — Ты в моём сердце, шабира.

Малике следовало вытянуть руку ладонью кверху и сказать: «Отпускаю» — таков был ритуал прощания. Альхара ждал, а она никак не могла отпустить того, кто связывал её с внешним миром. Если жрец упрётся и не разрешит ей видеться со стражами, если ей запретят выходить из дворца, если Иштар будет избегать встреч и все его обещания окажутся пустыми словами — она останется совсем одна. Галисия не в счёт, от неё мало толку.

— Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной.

Альхара изменился в лице:

— Мне нельзя заходить на женскую половину.

— Я хочу, чтобы ты был рядом, — повторила Малика.

Альхара прочистил горло:

— Много лет назад один хазир, наблюдая, как оскоплённые кони пытаются покрыть кобыл, запретил кастрировать мужчин. Чуть позже такой закон приняли во всех пустынях Лунной Тверди. За порядком в кубарате и на женской половине следят женщины. Даже если ты очень захочешь, меня не сделают евнухом.

— Мне не нужен евнух.

— А кто тебе нужен?

— Друг.

— Друг? — Альхара вновь прокашлялся. — Неожиданно.

— Я плохо знаю законы.

— Ты знаешь самое необходимое.

— Я плохо говорю на шайдире.

— Ты отлично говоришь на нашем языке.

— Ты отказываешь мне в дружбе?

— Нет! — воскликнул Альхара. — Просто я не представляю, как дружить с женщиной.

Малика уловила сбоку движение. Не в состоянии стоять, Галисия опустилась на пол. Ничего, потерпит. Может, именно сейчас решается их судьба.

— Приходи ко мне каждый день, делись новостями, рассказывай какие-нибудь истории. А я буду рассказывать тебе.

— Я должен обсудить твои пожелания с хазиром и верховным жрецом.

— Не пожелания — требования.

Альхара провёл ладонью по гладко зачёсанным волосам:

— Конечно, шабира. Требования.

Отпустив ракшада, Малика разулась, помыла в чаше ноги. С помощью Кенеш помыла ноги Галисии. Дворянку шатало из стороны в сторону, и она никак не могла взять в толк, чего от неё хотят.

Переступив порог дома, Малика сняла с шеи Галисии зажим и стянула с головы накидку. Перед ней предстало мертвенно-белое лицо с расширенными от ужаса глазами.

— Шабира, — прошептала Кенеш. — Нельзя снимать чаруш.

— Не видишь? Ей плохо!

— Отчего?

Понимания и тем более сочувствия от старухи не дождёшься.

Малика подхватила Галисию под локоть и потащила через анфиладу пустых комнат. Дневной свет просачивался сквозь витражные окна и растекался на белых стенах размытыми узорами. Не верилось, что это дворец самого богатого правителя в мире.