Тритоновы очки. Сказки - стр. 22
Домочадцы по очереди исчезали из дома. Если и бабушка уходила навестить какую-нибудь больную приятельницу, то ему предстояло сладостное одиночество. Сверчок ждал момента, когда последний раз хлопнет входная дверь и в доме всё утихнет. Ждал этого момента не ради покоя: он надеялся, что в его душе снова зазвучит музыка. Он будет слушать её и наслаждаться!
И, может быть, даже сыграет её на скрипке…
Нет, об этом лучше не думать! Ведь если думать о том, как нужно играть, то сразу лезут мысли и о том, как его будут слушать. И тогда опять в голове – мировая слава, аплодисменты, автографы…
А в душе – пустота.
– Завтрак на столе, – мимоходом замечала мать, нанося перед зеркалом последние штрихи макияжа.
Вскоре слышались удалявшиеся шаги и стук входной двери.
В доме воцарялась тишина.
Сверчок был убеждён, что только в полной тишине может родиться настоящий, не фальшивый звук. И вот – долгожданная тишина!.. «Завтрак на столе», – раздавалось в голове эхо материнских слов. Надо бы позавтракать.
Мысли Сверчка начинали путаться: желание услышать музыку сменялось желанием поесть. Он пытался отогнать мысли о еде, но после недолгой безуспешной борьбы с ними понимал, что никакой музыки ему не дождаться.
Сверчок шёл на кухню, с аппетитом завтракал, мыл посуду, оставшуюся после всех домочадцев, и возвращался к себе за печку.
Ему было тепло и уютно. На душе, как и в доме, царила тишина. Но Сверчок чувствовал, что это совсем не та тишина, среди которой может зародиться музыка. А что поделать?! Сегодня ему удалось не думать о мировой славе и успехе, но победил желудок.
Сверчок думал, что как-нибудь в другой раз он будет более стойким и укротит свой аппетит.
Тогда, может быть, он услышит музыку…
Днём возвращалась из школы сестра. Она обедала, доставала свою скрипку и садилась за пюпитр. Открывала ноты, настраивала инструмент. Скоро ей предстояло сдавать выпускные экзамены, и она не теряла ни минуты. Через два часа однообразного пиликанья сестра откладывала скрипку и делала перерыв.
– Как мне всё надоело! – вздыхала она. – Всё беспросветно и тоскливо… Уж если ты родился сверчком, то хоть убейся – ничего в своей жизни, кроме скрипки, тебе не суждено увидеть! Даже если повезёт и возьмут в оркестр, даже если поедешь на гастроли – всё равно везде одно и то же: утром – репетиция, вечером – концерт… И так каждый день! Всю жизнь!.. Уехать бы, что ли, куда…
Она жаловалась сама себе и не ждала поддержки от брата. Сверчок же был в чём-то согласен с сестрой. Действительно, лучше совсем не играть, чем так мучиться. Лучше всё бросить и быть независимым от этой капризной скрипки, чем изнывать от каторги бесконечных зазубриваний.
Он был бы согласен полностью, если бы сам мог быть независимым. Но он постоянно думал о скрипке, о музыке…
Сверчок не замечал, как ему передавалось настроение сестры. Всё в жизни становилось серым, бессмысленным, безрадостным. В такие минуты он был уверен, что ему никогда больше не услышать в себе настоящей музыки.