Трилогия о мисс Билли - стр. 66
Что он скажет? Как он найдет слова? Не сможет же он прямо заявить: «Билли, ты не могла бы поторопиться и выйти замуж за Бертрама поскорее, потому что тогда мы сможем поселиться под одной крышей?» Не мог он и сделать предложение за Бертрама – очевидно, его брат мог справиться и сам. А если Билли все-таки не влюблена в Бертрама, что тогда? Может быть, его несвоевременное вмешательство навсегда отвратит ее от Бертрама?
Дело было деликатное, и чем дальше, тем больше Уильям хотел не вмешиваться в него и не слышать тогда слов Кейт. Осознав это, Уильям с ужасом вспомнил заверения Кейт в том, что его слово может сотворить чудо и что пора уже взять судьбу в свои руки. Он решил, что поговорит с Билли, что должен поговорить, но ему придется действовать с осмотрительностью, которая позволит немедленно ретироваться, если его слова не возымеют желаемого эффекта. Он начнет с того, что честно расскажет о своем горе, о том, как он страдал, когда она уехала, и как хочет, чтобы она вернулась, и потом, очень медленно, если это будет к месту, он заговорит о любви Бертрама к ней и о своих надеждах на то, что она осчастливит Бертрама и всю Страту, ответив на его любовь.
Миссис Хартвелл вернулась на Запад прежде, чем Уильям нашел время поговорить с Билли. В соответствии со своими представлениями о том, что для разговоров о любви нужны сумерки и тишина, он ждал, пока не нашел девушку в полном одиночестве на увитой диким виноградом веранде. Он заметил, что она слегка покраснела, когда он сел рядом, и попыталась встать, нервно замахав руками и пробормотав что-то вроде «Я позову тетю Ханну». И тут он решился заговорить.
– Билли, не уходи, – тихо сказал он, притронувшись к ее руке. – Мне нужно кое-что тебе сказать… Я уже давно хотел об этом поговорить.
– Да… конечно, – ответила девушка, падая в кресло. Уильям заметил, что тонкие маленькие ручки дрожат.
Сначала они оба молчали, а потом Уильям тихо заговорил, глядя на горизонт, где еще не угасли отблески заката.
– Билли, я хочу рассказать тебе одну историю. Давным-давно жил-был один человек, у которого был прекрасный дом, молодая жена и крошечный сын. Я не стану перечислять тебе все планы, которые человек строил насчет сына.
Он должен был стать чудесным человеком, может быть, даже великим. Но мальчик умер и унес с собой в могилу все планы. После него остались пустые сердца и огромные пустые комнаты, в которых вечно звучало эхо всхлипов и вздохов. А потом, через несколько лет, молодая жена ушла вслед за ребенком и оставила того человека наедине с болью в сердце и с огромными пустыми комнатами.
Возможно, именно из-за пустоты он вспомнил о своей юношеской страсти к коллекционированию. Он хотел заполнить эти комнаты, чтобы никто больше не слышал всхлипов и вздохов, и он хотел заполнить чем-нибудь свое сердце, смягчить боль в нем.
Он пытался. Собрал свои юношеские сокровища и заполнил ими комнаты, но эхо никуда не делось и сердце все еще болело. Он заказал новые полки и шкафы и начал заполнять их, надеясь, что заполнит заодно и долгие пустые часы, остававшиеся после службы – часы, которые когда-то были слишком коротки, потому что он проводил их с женой и сыном.
Шли годы, и полки, и шкафы заполнялись один за другим. Иногда человек думал, что у него все получилось, но в глубине души он знал, что всего лишь приглушил немного боль в сердце и что стоит сгуститься сумеркам, как в комнатах опять послышится плач. И тогда… может быть, тебе надоело слушать? – спросил Уильям.