Три жизни Тани - стр. 89
– Хорошо, иди, и постарайся не убивать хищников, а лишь немного потрепать их и взять живыми – отправим эту разросшуюся стаю в зоопарки, коли полноценной общей охоты всё равно не вышло.
– Я возьму с собой только энергетические сети и заряды со снотворным. Немного потренирую собак ходить по волчьему следу и отбивать от стаи отдельных её членов для захвата, но насмерть затравливать зверей не буду, я не сторонник бессмысленных убийств.
– Знаю, потому особенно ценю тебя, как специалиста. Прежний руководитель кинологическо-охотничьей службы был настолько страстным фанатом охоты, что пришлось его уволить. Мию действительно хотели отравить?
– Да. Кто её кормил вечером?
Люк виновато признался:
– Не я. Я совсем закрутился сегодня. Но в её миске остался кровавый след от свежего куска мяса – значит, кто-то её накормил. Я думал, что это ты позаботился о моей собаке.
– К сожалению, не я, – мрачно ответил Тьерр. – Удастся выяснить, кто кинул ей отравленный кусок?
– Сомневаюсь, – с откровенной злостью ответил Люк. – Похоже, в мой дом может беспрепятственно проходить кто угодно и творить здесь, что вздумается! К чертям такую охрану, уволю всех!
Таня пришла в себя рано утром и с трудом приподняла голову с ковра. Она лежала в незнакомой комнате, но запахи вокруг утверждали, что она по-прежнему во дворце Люка, а ещё – что находится в комнате Тьерра. Собственно, сам Тьерр имелся рядом – он одевался. Почувствовав собачий взгляд, мужчина присел рядом с Таней на корточки и помог ей нагнуть голову над миской с водой. Таня взахлёб вылакала всю воду и её подняли на руки.
– Отлежишься и к обеду станешь, как новенькая, – сказал Тьерр, вынося Таню на яркое утреннее солнце. – Тебя пытались отравить очень редким ядом, так что не вздумай взять хоть кусок не из моих рук! В тебя я влил гигантскую дозу сильнодействующего средства, пары капель его хватает, чтобы здоровая собака стала рекордсменом по продолжительности и скорости бега, а полумёртвая начала танцевать, так что скоро будешь бодра, как никогда раньше. Очень прошу, постарайся мирно лежать до моего возвращения и притворяться больной и слабой! Ты меня понимаешь?
Желтые глаза заглянули в самую душу Тани, и она вдруг осознала, что действительно всё понимает! Прям каждое словечко понимает! От потрясения Таня громко взвизгнула, завертелась, и Тьерр чудом не уронил её.
– Тихо! – прикрикнул он и напомнил: – Болеешь. Лежишь тихо. Лежишь там, где положу! Пьёшь лишь ту воду, что принесёт Маркус!
Таня послушно замерла в его руках, часто моргая и чувствуя, что из глаз её градом катятся слёзы.
– Понимаешь? – прошептал Тьерр и Таня кивнула, а потом вспомнила жесты мира Маэль и постаралась повести плечами.
Кажется, её тоже поняли: глаза Тьерра полыхнули жёлтым огнём.
– Поговорим, когда вернусь, – пообещал он.
К ним приблизились шаги, пахнуло запахом Люка и синеглазый хозяин Тани с тревогой спросил:
– Она плачет? Ей больно?!
– Всё пройдёт, ей надо отлежаться. Лорд, я ухожу на охоту, за Мией присмотрит Маркус, если он вам не нужен.
– Нет, не нужен. Пусть сторожит покой моей собачки, пока она не придёт в себя.
Таню положили на теплую травку пригорка у собачьих вольеров и оставили выздоравливать и радоваться долгожданному чуду понимания речи людей.
День вступил в свои права, разлив по зелени солнечные блики. Таня нежилась в тёплых лучах, блаженствуя от каждого произнесенного рядом и понятого ею слова. Пусть все разговоры слуг сводились к кормежке собак и уборке их вольеров, к бесконечному и пустопорожнему обсуждению инцидента в склепе, безосновательным гипотезам, кто и зачем залез в усыпальницу! Пусть, главное – она всё-всё понимала, и это было прекрасно! Она чувствовала себя, как внезапно обретший слух глухой, или как умственно отсталый инвалид, вдруг ставший полноценным.