Три жизни Тани - стр. 121
Смертельно напуганной рёвом зверей Тане мерещилось, что они погнались вслед за ней, и она неслась, как безумная, из последних сил. Её нос уловил запах воды – где-то невдалеке протекала та самая петляющая речка, что огибала дворцовый парк. Таня напрягла уставшие мускулы и ворвалась в тёплые воды, поднимая веер брызг.
«Лисы уходили от нашей собачьей стаи, многократно пересекая реку и таким образом сбивая след», – лихорадочно припомнила Таня и принялась повторять лисьи хитрости. Она переплыла на тот берег, пробежала под прикрытием кустов метров двести и вновь бросилась в воду. Опять бежала и плыла, плыла и бежала, много раз пересекла реку и наконец окончательно выбилась из сил.
Погони не было ни слышно, ни видно. Запахи леса не несли в себе угрожающих ноток, но просто лечь на берегу реки Тане не позволил звериный инстинкт. Она побрела по лесу, принюхиваясь и выискивая местечко, где можно было бы безопасно отдохнуть, прежде чем искать обратный путь домой. На её пути встретилась заброшенная нора местного, страшно вонючего зверька наподобие земного скунса, только гораздо больше его размером. Возле норы до сих пор стояло в воздухе жуткое амбре, но Тане то было на руку: никто из диких зверей не учует её запаха на таком ярком фоне, а она потерпит. Забившись подальше в нору и понемногу привыкнув к вони, Таня заснула с мыслью: «Всего часок полежу и побегу обратно. Тьерр меня не бросит, он меня дождётся!»
Проснулась Таня на заре следующего дня и выползла из норы под весёлый птичий гомон. Её никто не потревожил в заброшенной норе, и отдохнувшая Таня довольно прищурилась на солнце.
«Пора возвращаться домой», – сказала она себе, принюхалась к ветру в поиске собственных вчерашних следов, идущих от реки, и... испуганно приникла к траве.
Она лишилась своего уникального, чуткого собачьего обоняния! Она не ощущала ни запаха своих следов, ни аромата цветов, ни влаги близкой реки. За безопасность норы, как и за всё на свете, пришлось заплатить!
Человек, зашедший в полутёмное помещение с яркого света, временно перестаёт видеть, привыкая к рассеянному освещению. Собака, чей нос длительно подвергался воздействию сильных ароматов, временно теряет нюх. И если для человека потеря обоняния не критична, хоть и неприятна, то в собачьем теле Таня ощущала себя так, словно внезапно ослепла. Она настолько привыкла ориентироваться на чутьё, что не была уверена, найдёт ли теперь обратную дорогу к реке, полагаясь на зрительную память! Все звери недаром далёким кругом обходили эту чёртову нору, а она посчитала себя умней других и теперь расплачивается за самоуверенность.
Запретив себе паниковать и отойдя подальше от источника сильного запаха, Таня сосредоточилась на своём человеческом опыте существования.
«Я вижу и слышу, этого достаточно!» – заверила она себя.
Увы, самовнушение помогало слабо. Таня чувствовала себя в лесу, как слепец на оживлённой улице, старающийся добраться до места назначения, рассчитывая лишь на слух и осязание.
Шорох в кустах – сигнал опасности или нет? То птица вспорхнула или хищник приготовился к атаке?! Нюх ни подтверждал, ни опровергал её страхов, а разглядеть, что творится за зелёной порослью, было невозможно.
В каком направлении река? Плеска волн Таня не слышала, с какой стороны вчера приковыляла на поляну – не помнила! Не улавливая запаха влаги, она рисковала пойти не в ту сторону.