Три жениха прекрасной Отикунэ - стр. 3
Они замерли, прикипев друг к другу взглядами. Неизвестно, как долго продолжалось бы это молчаливое переглядывание, если бы Отикунэ внезапно не вспомнила, как убого надетое платье.
– Ах, что он подумает обо мне! – вспыхнуло у неё в голове, и смущённая девушка поторопилась скрыться в своём домике.
Утром она обнаружила новую записку, полную комплиментов её внешности, из которой Отикунэ поняла, что любовные послания всё это время писал виденный вчера красавец. Единственное, что в незнакомце отличало его от образа на рисунке, был цвет волос. На портрете они были чёрными, а в жизни – белые как лунный свет.
Такие встречи на расстоянии, письма с трогающими сердце строками случались не слишком часто, и это привязывало Отикунэ к незнакомцу ещё крепче. Ведь каждый раз, когда незнакомец исчезал, девушка пугалась и тосковала, плача одинокими ночами от страха, что незнакомец нашёл себе другую, и она больше никогда его не увидит.
Так что к весне Отикунэ сдалась и согласилась на встречу. Возлюбленный написал, что придёт к ней, когда расцветут глицинии.
Глава 2
Весь день бродила Отикунэ среди веселящихся компаний, надеясь случайно встретить любимого. Заглядывала в лица молодых мужчин, слушала смех и гудение голосов. Но так и не встретила возлюбленного. Никогда Отикунэ не была так одинока, как в этот день, среди радостных людей и цветущих глициний.
Вот уже и праздник закончился. Все разошлись по домам, чтобы продолжить его у родных очагов, выпить густое терпкое вино с лепестками цветов, съесть сладкие рисовые колобки и солёную рыбу. А Отикунэ всё шла от дома к дому, от улицы к улице.
Давно село солнце и загустели сумерки. Весенняя прохлада заставляла ёжиться и выстуживала сердце.
В окнах и витринах лавок зажглись фонари, усилив аромат благовоний. Тёплый дрожащий свет на обезлюдевшей улице обманчиво обещал Отикунэ чудо и спасение от одиночества.
В небе плыли сиреневые облака цветущих глициний, роняя слёзы лепестков на брусчатку. Их было так много, что дорога казалась рекой, отражающей вознёсшиеся к небу соцветия.
Отикунэ крепко сжимала в руках ненужный сейчас зонт, словно пытаясь защититься от падающих с неба сиреневых слёз. Деревянные гэта девушки стучали по камням, наступали на лепестки, превращая их в грязь.
Что-то тёплое и мягкое коснулось ноги.
– Мяу! Мяу!
Отикунэ посмотрела вниз.
Ты что, так и ходишь за мной? – удивилась она.
Этот чёрный котик прибился к ней ещё днём и упорно бежал за девушкой среди многолюдной толпы. И здесь, на пустой улице, Отикунэ обрадовалась, увидев, что он всё ещё рядом. Хвост трубой, уши торчком и пристальный взгляд вперёд, словно кот видит там что-то, невидимое человеческим глазом.
– Ты мой защитник, – улыбнулась Отикунэ.
На сердце потеплело. Она в этот странный вечер тоже не одинока.
«Что же, глицинии отцветут не сейчас, – утешила себя она. – Возможно, он придёт ко мне завтра».
В такое время находиться одинокой девушке на улицах города становилось опасно, да и её отсутствие дома могли бы заметить. Отикунэ вернулась в свою хибарку.
Она не сразу вошла в дом. Постояла на пороге, наслаждаясь тёплым весенним вечером, прислушиваясь к шуму, доносившемуся со стороны отцовского дворца. Там продолжалась суета праздника и сборов большого семейства тюнагона Химуро в поездку. Завтра все – от хозяев до последней служанки отправлялись с паломничеством в храм Белых цапель. Только Отикунэ оставляли здесь. Опять. Одна.