Три Ярославны - стр. 26

– Это что за пугало?

Ульв притянул веревку, чтобы старик не кричал, и отвечает:

– Мы еще в пути хотели его убить, так он нам надоел, да он все вопит про какого-то герцога.

Ульв ослабил веревку, и старик закричал тут же:

– Не про какого-то, а я – герцог! Герцог Норманнский, сын короля Ричарда, и вели немедля своим людям отнестись ко мне с почтением!

Варяги засмеялись, и Харальд улыбнулся и говорит:

– Далеко тебя занесло, герцог, от Нормандии! Что ж, коль ты вправду герцог, у тебя должен быть родовой знак. Если только ты не украл его сам у себя.

Все смеются пуще, и тогда старик разрывает свои лохмотья, и все видят у него на груди ладанку, и на ней изображены три цветка.

Харальд говорит:

– Верно, знаком мне этот знак.

Он оглядывает старика и видит, что лицом он благороден и осанкой даже в лохмотьях не похож на разбойника. И велит развязать его и дать ему чистую одежду.

Они идут во дворец Ирода, где Харальд с варягами и лошадьми стоял постоем, и Харальд приглашает старика возлечь с ним у стола. Им приносят вина, фруктов и печеную рыбу, но старик берет лишь две сушеные смоковницы, говоря, что дал обет воздержания от прочей пищи.

– Так ты паломник? – спрашивает Харальд.

– Да, – отвечает старик, – я совершаю паломничество в Святую Землю, чтобы искупить великий грех.

– В чем же грех? – спрашивает Харальд.

Старик говорит:

– Я знаю, что ты королевской крови, и поэтому могу говорить с тобой откровенно. Имя мое Роберт, но, увы, более я известен как Роберт Дьявол. Двадцать лет назад я получил герцогство от отца своего, и дела мои такие: я усмирил восставших вассалов, вернул к власти графа Фландрии Балдуина, изгнанного собственным сыном, возвел на престол короля Франции Генриха Первого и войною заставил графа Одо Шампанского и герцога Алена Бретонского признать мой верх над ними.

– Славные дела, – говорит Харальд. – Какой же это грех?

Роберт Дьявол покачал головою и говорит:

– Но чтобы получить герцогство, я отравил своего старшего брата Ричарда, усмиряя же вассалов, перебил их девять тысяч. Возвращение Балдуина и Генриха стоило жизни сыну одного и матери другого. Что же до графа Одо и герцога Алена, то лучше мне не вспоминать этого.

Так он сказал и горько заплакал. Харальд говорит, немало удивленный его словам и слезам:

– Признаться, я и в этом не вижу особого греха. Враг достоин смерти.

– Да, – говорит Роберт Дьявол, вытирая слезы седою бородой, – и я так думал прежде. Пока вдруг не постигла меня кара Божья – болезнь, которая сделала меня из сорокалетнего мужчины дряхлым стариком. Я обращался к лучшим врачам Европы и Востока, но никто не смог мне помочь. И вот я встретил одну святую женщину, и она сказала: пойдем со мной, в Святой Земле ты очистишься от грехов, омывшись в реке Иордан. Мы прошли пешком всю Францию, Италию и Грецию, достигли Иордана… а вчера ночью на Иерихонской дороге разбойники отняли у нас то малое, что у нас было, и убили моих слуг и святую женщину. Я же спасся лишь потому, что в суматохе твои подоспевшие люди приняли меня за одного из тех, кто на нас напал.

И Роберт Дьявол стал возносить благодарную молитву и молился долго.

Харальд, выслушавший его с сочувствием, говорит:

– Печальная твоя история, и не похож ты на дьявола. Плохо придется твоим грабителям, даю слово.