Три танца жизни - стр. 2
Сегодня мне на счет перечислили аванс, потому я позволил себе зайти в магазинчик и купить упаковку пива. Денег немного, потому пиво я всегда беру самое дешевое. Правда, оно порой мешает, потому что подниматься на шестой этаж пешком – дело не самое легкое. Лифты уже давно не работают.
Темный подъезд с замызганными, когда-то бывшими белыми, стенами всегда принимает меня как родного, и мои шаги разносятся по нему эхом. Единственное освящение – это не до конца зашедшее солнце, лучи которого проникают сквозь мутные окна. Через час подъезд погрузится во мрак, и если первые этажи слабо будут освещаться фонарями с улицы, то шестой так и останется темным. Примерно неделю назад у нас в подъезде кого-то зарезали, и кровь на площадке четвертого этажа до сих пор не отмыли. Мой дом – это человеческая ловушка. В нем можно прожить всю жизнь, ни разу не выйдя на улицу. Знай только покупай еду в магазинчике на деньги от государства. Многие соседи так и делают.
Зайдя в свою квартирку на шестом этаже, я первым делом закрыл дверь на основной замок, задвижку и цепочку, и только потом сел на табуретку в прихожей. Все, теперь как в крепости. И нет больше никаких Сонфоров, боссов, шпаны у подъезда – я один в своей квартирке. Небольшой, но по-своему уютной. Состоит она всего из пяти комнат: туалет, ванная, кухня, небольшая спальня и всех их объединяющий коридорчик, длинною в четыре широких шага. Если идти прямо, то в конце выйдешь на кухню, маленькую, где почти все пространство занимает стол. Из нее дверь ведет в спальню, что справа от коридорчика, а напротив туалет и ванная. Вот и все жилое пространство. Немного тесно, но зато свое. Я в ней хозяин, царь и президент.
Скинув изрядно поношенные ботинки, я прошел на кухню, поставить пиво в холодильник. Когда Мари только приехала ко мне, она привезла маленький подарок – календарь-магнитик, для холодильника. «Вера в себя» – блестело у него на глянцевой обложечке, а на каждой странице, под датами, были написаны изречения великих людей. «Потерпишь неудачу – будешь огорчен; опустишь руки – обречен», говорила Беверли Силлс. «Самое страшное неверие – неверия в себя», вбивал мне Карлейль. «Неудачники верят в удачу, удачливые люди – в себя», наставлял Даниэль-Брюне. По сути, весь этот календарик состоял из одних и тех же слов, только построенных в разном порядке. Но я все равно каждый раз отрывал новый листок и читал новую цитату, в надежде прочитать что-то путное.
И вот я поставил пиво в холодильник, забрав одну банку, и наткнулся взглядом на календарь, немного поглазел на него и оторвал листок. «В юности я обнаружил, что большой палец ноги рано или поздно проделывает дырку в носке. Поэтому я перестал надевать носки – Альберт Эйнштейн». Эта фраза не вписывалась в контексты других фраз ни по смыслу, ни по стилю. «Что он хотел этим сказать? Что не надо носить носков?» – но думать не хотелось, потому я просто пожал плечами, открыл пиво и пошел в спальню.
Двуместная постель была плохо прикрыта клетчатым покрывалом, из-под которого кусками торчало одеяло, а поверх валялись спортивные штаны и домашняя футболка. Давно я не убирался в спальне, примерно неделю, и она успела изрядно зарасти грязью. Несколько стульев с одеждой, шкаф, куда я пихаю весь хлам, двуместная кровать и небольшой столик со стареньким компьютером – настоящий тронный зал в трущобах.