Три стороны одной медали - стр. 8
– Какой позор! Какая низость! Вы не сделаете этого! Или сделаете?.. – закрыл Всеволод Яковлевич лицо руками.
– Всё в ваших руках, маэстро! Позвольте же нам всем гордиться вашим соседством! А вас же это будет держать в тонусе. Самодисциплина – великая вещь! Особенно для поэта. Вы согласны? И опять же…
– Да-да, я всё понял. Мне и так стыдно… Только не выкладывайте…
– Я надеюсь мы поняли друг друга? – протянул Виктор рюмочку соседу. Тот кивнул головой в ответ.
– Вот и славно! А что там у вас за конфликт вышел?
– Показал им свою поэму, а это старичьё заартачилось, мол тема не раскрыта, читать не будут, и всё такое. В общем я в стихах решил изобразить репетицию в театре. Взаимоотношения актрисы и режиссёра. Он ставит сказку о спящей красавице… А развязка не получается. Забуксовал я. Несколько раз переписывал – им всё не по нраву. Уж не знаю, что и делать… Сейчас принесу последний вариант, – встал он из-за стола, – может, что посоветуешь? Свежий взгляд нужен.
Виктор бегло пробежался глазами по листам:
– Так-так-так. Читается легко. Всё складно. Концовка, говорите, не получается? А вы сами-то какой её видите? Я тут вижу, всё перечёркнуто… А! Вы не знаете – как быстро прекратить сей балаган? Я вас правильно понял?
– Именно! Раньше у меня ловко получалось обрубать концы, а тут что-то не получается! Как-то в обыденность скатываюсь что ли. Все привыкли, что я обычно что-нибудь выкидываю этакое… Старею, что ли?
– Только вот не надо! Стыдно за возрастом прятаться. Есть у меня одна идейка! – Нужен конфликт! Пусть актриса с режиссёром разругаются прямо на сцене. Расплюются и разбегутся внезапно, как бы на пустом месте. И жирная точка будет поставлена. У вас раньше мастерски такие ходы получались.
– А из-за чего они разругаются-то?
– Из-за денег, конечно! Это же всегда актуально!
– Ну я не знаю… Он же сказку ставит. Для детей, всё-таки. Ещё и в стихах. Причём тут деньги?
– Деньги, дорогой Всеволод Яковлевич, всегда причём! Ну вот у вас режиссёр объясняет актрисе по сценарию:
– … на мраморном на постаменте, под балдахином там в углу
Не тронутая тленом – как живая – лежишь таинственно в гробу!
Далее он предлагает ей улечься в приготовленный гроб. Та идёт к гробу и ложится в него. Ей не очень-то уютно в нём, тесновато. Она жалуется:
– Ой, что-то руки затекли, и муха над лицом летает…
– Лежи, царевна, – и терпи!
Представь, что просто отдыхаешь!
Тебе всего лишь только лоб
Подставить под слюнявый рот
Для поцелуя Елисею,
Из гроба встать – и на поклон
Под ручку с молодым царём…
И всё! – Цветами закидают!
Вот. Как-то так… А актриса, значит, всё не унимается. Садится гробу и вытирает пот со лба рукавом. Режиссёру, понятное дело, это не нравится – реквизит-то дорогой. Она снимает свой роскошный головной убор, расшитый «золотом-брильянтами», и использует его в качестве веера. Режиссёр вскидывает руки:
– Ложитесь в гроб и успокойтесь!
Что трудно часик полежать?
Неймётся? Можно мух считать,
Ждать баснословных гонораров…
Ведь это чудо, а не роль!
Тем более, что текста – ноль! –
– Виктор в порыве вдохновения нечаянно смахнул со стола солонку. Та упала, но не разбилась, а просто откатилась в сторону. Оба замолчали и выдохнули с облегчением. Всеволод Яковлевич наклонился и подняв её с пола, продолжил импровизацию Виктора: