Три самоцвета для ведьмочки - стр. 21
Агаша смолчала, лишь плечами передёрнула, взяла с посудной полки глиняную мисочку, нагрузила в неё каши, осмотрелась, куда бы поставить. Думала, на пол. Однако енот успел влезть на лавку, встал на ней столбиком и настойчиво поскрёб коготками по столешнице.
— Ты что же, — усмехнулась Агаша, — по-человечески есть приучен?
— Ставь! И ложку дай.
Ещё один командир выискался. Ведьма вздохнула, обеспечивая гостя столовыми приборами. Даже молока в кружку налила ему. Стусику привычно насыпала каши на салфетку, сама же стала есть из горшка. Меньше посуды мыть. Панна лентяйкой обозвала бы. Да нет её, Панны-то! Где запропала? Гулёна.
Трапезничали в тишине. Агаша беспокоилась о матери, енот методично жевал, закатывая глаза от удовольствия, каждый раз облизывал ложку так, будто не придётся снова кашу зачерпывать. Стусик... Сверчок не привлекал к себе лишнего внимания, скорее всего, опасался расспросов, ведь накануне разговор прервался на самом интересном месте. Умяв свою порцию, он ретировался, спрятавшись в уютной щели. Даже спасибо не сказал.
Енот дождался, когда молодая хозяйка доест, приберётся на столе и перемоет посуду, только тогда выразил готовность отвечать на вопросы.
— Зовут меня Харитон. Панне я кое-чем обязан. Стал бы её фамильяром в благодарность, но ей без надобности. Поэтому согласился выполнить поручение, — так и не спрыгнув с лавки, енот совсем по-человечески облокотился на стол и вытаращился на севшую напротив него Агашу.
— Что за поручение? — спросила та.
— За дочкой присматривать. Помогать, если что.
— Не нужно за мной присматривать! — обиделась ведьмочка. — В помощи не нуждаюсь. Я вообще скоро назначение получу и уеду из Ореховки. Говори, когда мать собирается возвращаться?
— Ей и там хорошо.
— То есть? Что ты хочешь сказать?
— Только то, что уже сказал, — енот назидательно постучал коготком по столу, — буду за тобой смотреть, Панне докладывать, что тут и как. У нас с ней ментальная связь налажена.
— Разве это возможно, если ты не фамильяр, как говоришь?
— Есть способы. Подробностей объяснить не могу.
— Где она?! Я поеду и сама с ней побеседую! — Агаша вскочила, опёрлась ладонями на стол и подалась ближе к Харитону. — Как её найти?
Енот ощерился, то ли сердясь, то ли улыбаясь:
— Сядь и слушай!
Сказано это было так властно, что Агаше привиделась рассерженная мать с мокрым полотенцем в занесённой для удара руке. Случалось, отхаживала Панна дочурку, заигравшуюся с лешим и опоздавшую к ужину. Не так больно, как обидно.
Хотелось бы возразить, да ноги подкосились от яркого видения, шлёпнулась ведьмочка задом на лавку. Енот милостиво кивнул:
— Панна, почитай, четверть века на Ореховку угробила. Больше не желает. Смена есть, что ещё надо?
— Разве Верховная позволяла маме на покой уходить?
— Нет. Потому и пришлось хитростью действовать.
— Обманом, — уточнила Агаша.
— Пусть обманом. Разве плохое наследство досталось? Места родные, люди знакомые, храмовник сильный. Неизвестно, что тебя за назначение ждало.
— Получается, матушка позаботилась, свои обязанности перекладывая?
— Верно. Так и есть.
— А вот зря Панна так думает, — не выдержал Стусик, выглядывая из-за печи, — не справится девчонка.
— Это ещё почему? — недоверчиво посмотрел в его сторону Харитон.
— Почему вдруг не справлюсь?! — одновременно с енотом спросила ведьмочка.