Три короны для Мертвой Киирис - стр. 34
Нужно во что бы то ни стало узнать про Осколок. А как это сделать, если за один день в замке она успела насолить этой гарпии везде, где только можно?
— Твой брат спит, Дэйн!
Удивительная метаморфоза! Киирис стоило усилий сдержать иронический смешок и не выдать свою злость. Только что Королева-мать была спятившей ссукой, но, стоило появится императору – и ее безумие растворилось без следа. Осталась лишь дрожащая от счастья женщина, которая не стесняется подтирать набежавшие в уголках глаз нечаянные слезы.
Вот только императора эта комедия нисколько не тронула. Он едва скользнул взглядом по лицу матери, подошел к постели брата, прислушался, чтобы убедиться в правдивости ее слов. Потом поднял взгляд на Киирис: ей хотелось снова согнуться в поклоне, лишь бы спрятаться от этих ледяных непроницаемых глаз, но она не рискнула. Лучше вытерпеть эту пытку, чем позорно потерять сознание от нарастающего шума в голове.
И что, в конце концов, такого необычного в том, что после ранения Наследник костей провалился в заслуженный и необходимый для выздоровления сон?
— Твой брат был ранен, потому что вот эта девчонка охмурила его своими проклятыми чарами и …
— Раслеру необходим покой, - грубо перебил мать Дэйн. Хватанул словами так, что вышколенная стража вытянулась по выправке, словно их приколотили гвоздями к стенам. При этом он даже не повышал голос – лишь слегка изменил интонацию. – Странно, что Королева-мать не понимает таких очевидных вещей.
Ох и не понравилась же ей эта публичная оплеуха!
Киирис позволила себе слабину насладиться зрелищем, которое вряд ли будет часто лицезреть: Бергата побледнела, поджала губы, будто сдерживала рвущийся наружу поток слов. Слезы тут же высохли.
— Никто не смеет упрекать меня в нелюбви к моим детям, император, - сказала она дрожащим от напряжения голосом.
— В этой империи, Королева-мать, я смею все, что угодно. Еще раз попытаешься ограничить мою власть – и будешь коротать время с Башне плакальщиц. С клеймом на языке. Вон отсюда все.
Этот человек обладал удивительной властью, и еще более удивительной способностью ею манипулировать. И ему было плевать, что произнесенная в присутствии посторонних угроза еще одной унизительной пощечиной. И это несмотря на то, что - Киирис в этом не сомневалась – Дэйн знал, как силен ее материнский инстинкт.
— Ты пойдешь со мной, мейритина. – Стоило им выйти за пределы комнаты, император властно и жестко взял ее под локоть. – Мне кажется, нам есть, о чем поговорить.
Она всего лишь собиралась поклониться и выразить свою покорность. Уже дважды Дэйн показал, что не спускает ни одного кривого слова в свой адрес, и не делает поблажек даже для той, которая его родила. Страшно представить, что император сделает с рогатой химерой, по вине которой, пусть и весьма призрачной, пострадал наследник империи. Возможно, мужчины этого семейства не пылают братской любовью друг к другу, но подобные проступки обязаны караться со всей строгостью вне зависимости от личных отношений. Как говорила одна из наставниц: лучше наказать за кражу чужого гуся, чем после сетовать на пропажу собственного.
Но поклон вышел смазанным. Ее шатнуло в сторону так сильно, что если бы не поддержка Дэйна, Киирис непременно бы упала.
— Будь оно все неладно! – прорычал он и легко, словно ноша весила не больше пуховой подушки, поднял мейритину на руки. И пошел дальше, что-то бормоча себе под нос. – Ты хоть осознаешь, что от тебя кругом одни хлопоты?