Три измерения. Сборник рассказов - стр. 19
Где же жена? Что только не придумаешь. Ведь скользко. Уже темно и идёт дождь. Гоню от себя всякие страсти насчёт больниц, аварий, моргов. Сколько можно гулять где-то? Скоро уж ночь на дворе.
Алёна принесла тетради. Она закончила делать уроки.
– Проверь, – протягивает она мне свои тетради и присаживается рядом на кресло, обнимая меня одной рукой.
Напрягаю свою тупую голову. Вроде всё так. В русском несколько ошибок. Но, вспомнив правила, мы их совместно исправляем. Довольная, что у неё всё получилось, она уходит в большую комнату смотреть боевик.
Измеряю температуру у Данилы. Опять тридцать восемь. Вот напасть!
– Алёна, – кричу в залу, – Где уксус? Принеси.
Разводим уксус, смачиваем им простыню и закутываем в неё Данилку. Тот хихикает от холода, но терпит. А я приговариваю:
– Ты же мужик, терпи, – сижу рядом, поглаживая кучерявые белые волосы у него на голове. Он смотрит на меня своими большими, как и у матери, глазами и лежит молча.
Простыня подсыхает, вроде бы, температура начала падать. Я его обтираю мокрым полотенцем, одеваю в чистую пижамку и укладываю в постель. Лёлька с книжкой уже тут как тут.
– Посцистай, – то есть надо ей почитать перед сном. Это уже наша традиция. Не уснут, пока не почитаю им несколько глав из полюбившихся книжек.
– Хорошо, но сначала мыться, – предлагаю я ей в ответ.
Она уже, зная это, хватает пижамку и ждёт меня у двери ванной. Сама быстро с себя всё скидывает и залезает в ванну. Я сортирую её одежду. Грязное – в стирку. Платье отряхиваю и складываю рядом. Завтра она его ещё наденет.
Лёлька, слегка повизгивая от тёплых струек воды из душа, с удовольствием даёт себя помыть и растереть. Надевает пижамку и чинно, с расправленным платьем на вытянутых руках, выходит из ванной. Аккуратно вешает его на спинку стула и залезает в кровать. Накрывается одеялом и, с сознанием правильного исполненного долга, говорит:
– Давай, цистай.
У Данилки глаза соловые. Трогаю его за лоб. Нет, вроде, температура больше не поднимается.
Начинаю читать. Про дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом, Страшилу, Дровосека, Элли, Тотошку. Они оба внимательно слушают, иногда хихикают или от страха раскрывают свои глаза. Заглядывает Алёна, тихонько садится рядом, обнимая меня, и тоже внимательно слушает. Хотя это я уже в своё время ей читал.
Глаза видят буквы, язык их произносит, даже интонация в голосе соответствует местам, а мысли совсем о другом. Где же жена? Что же случилось с ней?
Наконец-то мы заканчиваем чтение. У Данилки температура больше не поднимается, но ещё держится. Читаю, что прописали врачи и, в соответствии с их указаниями, даю ему таблетки. Целую обоих и желаю спокойной ночи. Они меня тоже по очереди обнимают и целуют, обещая спать хорошо.
А я их заботливо укрываю и тушу свет. Ещё раз смотрю на их беленькие головки, уютно устроившиеся на подушках, и закрываю дверь спальни.
– Где же мама? – встречает меня вопросом Алёна.
– Ума не приложу, сейчас обзвоню подружек, – говорю я, садясь за телефон, – Может быть, она задержалась у тёти Иры или у тёти Люды. Сейчас спросим.
Подруги, как всегда, со мной мирно побеседовали, обсудили со мной массу сплетен, но жены там не было. Ладно, буду больницы обзванивать. Но и там её не было. ГАИ тоже информации об аварии такой машины не имела. Ну, что же. Будем ждать.