Три измерения. Сборник рассказов - стр. 21
Её, как по башке чем-то ударили. Она опустила голову, плечи сжались, руки положила на колени в замок, помолчала и уже другим тоном ответила:
– Да, что-то вроде этого….
Ну, не ожидал! «Что-то вроде этого». Кулаки сжались сами собой. Я посмотрел на них. Точно, каждый с половину Лёлькиной головы.
Easy, easy. Сам себя уговариваю. Начинаю ходить из угла в угол. Кулаки сжимаются, разжимаются.
Да и вообще, кто ты такой? В старом трико, помятый, лохматый и качающий свои права? Я вас кормлю, одеваю, а за это вы мне то и это и быстренько на тарелочке. А тут люди за полгода, без тебя балбеса, завели свой уклад жизни и не хотят его ломать.
Я не верю, что тот, от которого она сейчас вырвалась, выглажен, выбрит и с цветами, шампанским (вообще-то, раз в неделю можно и такое от семьи оторвать), говорит только умные вещи и ни слова о грязной посуде, обеде, стирке, пеленках и сранках. Тому тоже хочется оторваться от этого сраного быта. Ну, вот и подвернулась, истосковавшаяся по ласке, женщина, которая только и ждёт, чтобы её погладили по шёрстке, а остальное у неё и так уже всё есть давным-давно. Нет только близкого человека рядом. Она его и ищет, думая, что случайная связь может заменить любовь.
Злоба, злость, здравый смысл боролись в моей голове, раздирая её на части. В висках стучало, сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. А я всё ходил из угла в угол, сжимая и разжимая кулаки. В этой абсолютной тишине были слышны только мои шаги и хруст костяшек пальцев. Она сидела в той же позе, опустив голову, и тоже, разглядывая свои такие красивые и нежные, руки.
Потом подняла голову, посмотрела на меня и прошептала:
– Прости, – слёзы сами полились из её, широко открытых глаз, смывая с подкрашенных ресниц, чёрную тушь.
Молчание надолго повисло над нами. Я задохнулся от всего этого.
– Иди, спи. Постель я давно разобрал, – только и выдавил из себя.
– А ты?
– Я сейчас, – я пошёл на кухню, открыл окно и закурил.
Тишина. Просыпаюсь. Почему тишина? А, стоим на рейде Гонконга. Ночные рекламы освещают небоскрёбы, город в ночи светится яркими огнями.
Надо же такому присниться?! Всего-то три месяца прошло, как из дома, а уже крыша съезжает.
Надо будет со старпомом взять бутылочку чего-нибудь существенного, да снять этот стресс.
Закурил. Потряс головой, чтобы выбросить из неё, только что пережитое наваждение от сна и пошёл к кровати.
До утра у механика Макарова снов больше не было.
Детство
Озорной лучик пробрался в комнату, где спали мальчишки, и начал баловаться. Он сначала поиграл Алёшкиными волосами, пощекотал ухо, перебрался на лицо. От его приставаний Алёшка ещё мог скрыться, но вот от голоса тёти Тамары, скрыться было невозможно.
– Мальчишки, вставайте! Смотрите, какое замечательное утро! Быстро умывайтесь и за стол, – нёсся звонкий голос тёти Тамары.
Но не тут то было. Алёшка с Таймуразом сразу же глубже залезли под одеяло. Так не хотелось покидать тепло постели. Но разве от тёти Тамары скроешься?
Одеяло откинуто и тёплые, нежные руки то щекотят, то потихоньку массажируют спинки мальчишек.
Утро наступило. Надо вставать. И с визгом, наперегонки мальчишки бросились к умывальнику. Повизгивая от холодных струек воды, они смеялись, и в этой игре успевали чистить зубы, мыть лицо и от души хохотать.