Три дня после Рождества - стр. 13
– Ребята, – проговорил он, растягивая слова как заигранная старая пластинка. – Вы такие смешные.
–Давай-ка его приподнимем и посадим.
– А можно? Говорят лучше не трогать, если упал…
– Да в норме он, глаза не в кучку, языком шевелит, не сломал ничего, башкой не сильно треснулся, я тебе как врач говорю.
– У тебя специализация какая, врач?
Герман почувствовал, что его подхватили под руки и усадили, прислонив к чему-то твёрдому. Голова немного кружилась, но в целом он уже начинал соображать кто он и где он.
– Вы уже видели?
– Видели, – прогудел Костяныч, «вата» в ушах всё ещё глушила звуки.– Ты чего грохнулся в обморок? Девица на так страшна как те внизу.
– Не знаю, как увидел её ногти и слова Палыча вспомнил, так …
– Ты идти сможешь? – оптимистично оценив едва обозначившийся кивок Германа, Игоряша крикнул. – Доктор Каюров, а доктор Каюров, с вашего позволения я болящего вниз спущу, на диванчик ему бы, а то застудится здесь.
– Что ты орёшь все утро, я не пойму, возбуждён ты слишком! – Денис Павлович стоял в дверях, сняв очки и потирая переносицу. – Здесь все просто, наркоша со стажем, и ногти её, она в глазках ковырялась…
– Да, ладно! – Костянко недоверчиво уставился на эксперта. – Один фигурант, получается уже есть и карма сразу сработала! У нас и вторые, между прочим, на подходе, – сообщил он Герману, помогая тому встать.
– Стоп, драгоценные мои! – Каюров вытянул руку вперёд, задерживая лейтенанта. – Ты, голубь мой нервный, за что ручками хватался?
Герман перечислил, запинаясь.
– Молодец! – похвалил Денис Павлович. – Понагадил, где смог!
– Я должен был проверить жива она или нет…
– Ага, вы тут только барышень спасаете, а не работаете.
Юров и Костянко хотели возразить, что «орлы» Каюрова вообще эту комнату не нашли и если бы не доблестный убойный…, но посмотрев друг на друга лишь печально вздохнули, каждый о своём, и осторожненько поползли вниз по лестнице. Костянко осторожничал, потому что боялся уронить нестойкого на ногах Юрова, а Герман осознавал, что упасть для него – раз плюнуть…Он вцепился в друга-соратника как в спасательный круг – не оторвать. И пытался поймать одну единственную мысль, которая болталась у него в черепной коробке, пытался осознать – говорить или ещё не говорить?
День первый . 11
11.
Увидев диваны в комнате внизу, Герман начал надрывно смеяться, переходя на жалкие всхлипы. Он всё силился что-то сказать, но Игоряша, не обращая внимание на его потуги, потащил друга на кухню, матерясь по поводу излишне нежных полицейских барышень, излишне нервных, непротрезвевших лейтенантов, а заодно и выродков, что творят невесть что.
Не стеснялся, дал себе волю.
На кухне Игоряша взгромоздил безвольного, как тряпичная кукла, лейтенанта на табурет и огляделся, подыскивая, чем бы его подпереть. Не было уверенности, что «Манюня», не свалится на пол. Не найдя ничего подходящего, лишь подтащил повыше и облокотил на стол. Так Герман и сидел, свесив руки и почти уперевшись щекой в оставленную на столе пачку печенья, пока Костянко мыл забытые ими грязные чашки, включал давно остывший чайник, заваривал кипятком растворимый кофе – по две полных ложки на чашку… вдруг поможет?
Плюхнув чашку рядом с носом Германа, старший лейтенант довольно сурово потребовал:
– Морду от стола оторви уже. Я тебя поить не буду. Всем с бодуна хреново, но это уже не в какие ворота! Ты чем вчера так нагрузился? Ты понимаешь, что пока майора нет, мы с тобой на волоске висим? Генерал лично выпасает! Дел невпроворот, с минуты на минуту уродов этих могут опознать, да задержать и без нас! Ты, вообще, меня понимаешь, нет?