Три цветка и две ели. Второй том - стр. 52

В порыве чувств Лорко тоже крепко обнял Аргуса, чем разрядил грозовые тучи, что сгустились в гостиной. Но маленькие тучки будто остались. Одна ушла вместе с Аргусом, другая повисла над Рагнером.

– Не понимаю, – сказал он, возвращаясь на скамью и испивая добрым глотком вина. – Почему все вокруг стали обижаться? Я ведь всегда таким был.

– Ну Аргус-то помянялся, – ответил Лорко. – И ты теперя не егойный глава. А твоейный глава – дча радная голова.

– Даа, – протянул Рагнер, задумался и замолчал.

Лорко достал горшочек из-под стола, взял в руки узкий брусок – всего с палец в длину, и, уставившись на него, тоже задумался, поражаясь тому, что золото, оказывается, такой тяжелый металл. Их прервал Сиурт. Лорко так перепугался при его появлении, что накрыл свой горшок грудью.

– Ваш Светлость, можная мне в дозору? – спросил здоровяк. – Я в Ордрхону дозором будусь…

Рагнер кивнул, и чуть более радостный Сиурт вышел из гостиной, а Лорко спрятал горшок под пурпурное покрывало.

– Куды ента он? – качнул рыжеватой головой Лорко на дверь.

– Мирана пропала сразу после того, как Эорик по моей просьбе за ней последил. Она, Линдсп и Пенера Фрабвик куда-то переехали, и никто не знает куда. Я уж сам полагаю худшее… но Эгонна-хреногона нет в Брослосе. Я не знаю, где искать Мирану, и жду своего дядюшку Эгонна, чтобы прижать к стенке его золотой камзол. А Сиурт мается… Пойдет в Ордрхон, к дому хреногона, – пусть там померзнет, раз ему так легче.

– А у тя как? Кады под винца?

– Под венец. Сегодня говорил с епископом – он всё устроит. Меня вскоре пригласят в храм на церемонию развода. Сижу и этого тоже жду, – тяжело вздохнул он. – А Маргарита уже меня не ждет. И ладно…

– Другая баба!

– Не баба, а очень красивая красавица, – недовольно проговорил Рагнер. – И она тоже дама моего сердца, только никто об этом не знает…

– А Маргарита, а? Она ж мяне родней будёт! Ты как с моёйной мачахой, почти мамою, себя повел, да? Чаго тама за разлучняца, а?! Каго любвишь, а?

– Сам не знаю. Вроде сейчас Маргариту люблю. И когда ее вижу, то страшно сильно люблю. И даже ею горжусь за то, что бросила меня… и за то, что не прощает. А вторую, Лилию, я сейчас вроде люблю меньше, потому что дней пять как ее не видел. Но знаю, если она появится, то я опять ее полюблю. Вот так вот, Лорко, – вновь наполнил он чарки. – Не могу понять, которая мне нужна и кого выбирать. Боюсь и той, и другой обещать. Бабуля мне вчера сказала, что раз я изменил – то это Маргарита виновата. И, думаю, бабуля права. Значит: Маргарита не давала мне всего того, ради чего я желал бы хранить ей верность. Не достойна она моей верности, потому что недостойная.

– Ну и ну, вота ента мысля! – покачал головой Лорко. – Вины со своейного хера не перелаживай на моёйную мачаху. Так послухать – все дамочки недостойнае нас! Мысля сладка́я, но врака. Да мы, мужаки, изменим самай стойной и дикай красе… Ну, ежаля гаворить по-твоейному: ляпёшка ляпёшкой, а пярожного хотится! А посля – сызнову тянет к родной ляпёшечке.

– Маргарита обижается, когда я зову ее лепешкой, – вздохнул Рагнер. – А еще Лилия – она тоже лепешка. Была когда-то пирожным, то теперь – лепешка. Я был бы рад и дальше ими двумя закусывать, но, честно говоря, уже объелся за последние дни. Я бы даже немного поголодал…