Три Анны - стр. 40
– Как же так? – горячечно размышляла Аня, не замечая, что говорит вслух. – Чья рука посмела отнять жизнь, дарованную Господом? Этому злодею не должно быть прощения и покоя ни на том свете, ни на этом. Будь навеки проклят тот, кто совершил это подлое убийство и все другие преступления, тот, из-за кого беззащитные люди боятся выходить из дому. А если не постигнет преступника кара человеческая, то пусть Божий суд свершится, да так, чтоб ему от отчаяния за грехи волком выть до смерти.
Мягкий шлепок у забора показал, что она в саду не одна. Схватившись рукой за ствол дерева, Аня испуганно вскрикнула, но тут же услышала жаркий шёпот:
– Аннушка, ласточка моя, это я.
Широко раскрыв глаза, Аня увидела, как из сумрака густого вишняка навстречу ей пружинисто шагнул Алексей Свешников.
От неожиданности Аня попятилась, чуть не упав на садовую скамейку.
– Вы?!
– Я, – он опустился возле её ног на одно колено и, щекоча губами запястье, поцеловал руку, обдавая кожу прерывистым дыханием. – Не корите меня строго. Не мог удержаться, чтоб не увидеть вас.
Анна попыталась ему ответить, но вместо приветствия смогла лишь горестно всхлипнуть, с трудом сдерживаясь, чтоб не разрыдаться.
Алексей встревожился:
– Аннушка, милая, что случилось? Доверьтесь мне.
Богатый интонациями голос Алексея стал низким и бархатным, обволакивая Аню нежностью и обещая понимание. Как славно, что именно в эту минуту нашёлся человек, желающий разделить с ней горе тяжёлой потери. Её захлестнула горячая волна благодарности:
– У моей лучшей подруги Мариши погиб отец. Купец Воронов. Может, слышали?
Она всё же не сдержалась и расплакалась, как маленькая, громко всхлипывая и сморкаясь в кружевной платок.
– Слышал… – Он помолчал, а когда заговорил, Аня услышала в его голосе жёсткие, напористые нотки: – Жизнь – противоречивая штука, Анечка. Кто знает, может статься, смерть Воронова оказалась не напрасной, а послужила великому делу…
– Не напрасна? Великому делу? О чём вы говорите, Алексей? Какое дело может быть дороже человеческой жизни?
Она недоверчиво подняла заплаканные глаза на Алексея, силясь понять сказанные им слова. Продолжая стоять на коленях у её ног, он утвердительно кивнул:
– Сейчас нам не дано понять смысл того, что происходит рядом с нами, и лишь годы дадут нам правильный ответ.
Аня вскочила со скамейки, горячо взмахнув рукой:
– Алексей, опомнитесь! О чём вы рассуждаете? Жизнь прекрасного человека безжалостно оборвана рукой преступника, не стоящего мизинца Ермолая Поликарповича. Её отнял не Бог, не рок, не жестокая болезнь, а злая человеческая воля.
– Анна! – Алексей поднялся и встал вровень с ней, несмело положа руки ей на плечи. – Прошу вас, успокойтесь, позвольте мне залечить ваши раны.
Его руки медленно заскользили вниз, остановившись на уровне локтей. Она чувствовала себя спелёнутой, но не находила сил сбросить с себя эти живые оковы, застыв словно околдованная.
Слова Алексея становились всё быстрее и быстрее, пока не превратились в беспорядочную скороговорку:
– Я все дни думаю только о вас… Я не могу ни есть, ни пить, ни спать… Я не могу дышать без вас…
Никто прежде не делал Ане столь откровенных признаний, и от смущения она не знала куда девать глаза, старательно отводя взор в сторону.
Сердце в груди забилось острыми толчками, кружа Ане голову горячей кровью, приливающей к щекам и шее. Бормотание Алексея долетало до неё как сквозь вату. Она почувствовала на своём лице прикосновение сухих горячих губ, обессиленно закрыла глаза и в ту же секунду расслышала зов матери, издалека выкликавший её, словно заплутавшую в лесу: