Три Ангела для миллиардера. Свадебный кортеж - стр. 37

Мы с мамой переглядываемся, ее рот приоткрывается от удивления, а я уже давно его открываю и закрываю. Беззвучно, как рыба.

Это все от шока. Потому что Марк безропотно кивает и идет за мешком для мусора туда, куда ему указал папа.

Яннис с Менелаем тоже в шоке. Папа Ангелис волевым взглядом пригвоздил их к стульям, хотя они первыми были готовы сорваться, чтобы помочь.

Наконец, осколки убраны, и мы все снова сидим за столом, причем папа уже гораздо приветливее смотрит на Громова.

— Так что за предложение ты собрался делать, парень? — обращается он к Марку. — Надеюсь, не руки и сердца? Ты, как я слышал, давно женат.

Громов прокашливается и снова встает.

— Я хотел предложить вашей дочери пересадить Макара, Мирона и Матвея на болиды. Мне кажется, они уже переросли картинг, пора «Летающим Ангелам» переходить на новый уровень.

Папа пожевывает губу, смотрит то на меня, то на маму, то опять возвращается к Громову. Мальчики, затаив дыхание, с восхищением смотрят на Марка. В их глазах он выглядит как минимум божеством.

Наконец папе пауза кажется достаточно выдержанной, и он обращается ко мне:

— Что скажешь, дочка?

— Скажу, что мне это кажется преждевременным, — смотрю Марку прямо в глаза. — Я планирую это сделать хотя бы через три года. А лучше через пять. Мальчики подрастут, отточат навыки.

Ну а я еще подсоберу денег. Этот пункт я не озвучиваю, но если Марк не совсем отупел, должен сам догадаться.

И он догадывается.

— Если дело в материальных расходах, я готов все взять на себя, — говорит он, а мне на ум приходят слова Нестора о правах моих детей на наследство их прадеда Бронского.

Может, наш Немо Капитан не так уж и неправ?..

Мы с мамой убираем со стола, мальчики помогают уносить посуду. Громов тоже вызывается помочь.

— Да вы отдыхайте, Марк, — говорит мама, — дышите воздухом. Вы же работаете с утра до ночи!

Я замираю, с ужасом смотрю на маму. Марк? Она сказала на него Марк?

Как он отреагирует? Испугается? Глаза забегают, руки затрясутся? Или начнет возмущаться?

Ни то, ни другое, ни третье.

— Благодарю за беспокойство, но я не Марк. Я Мартин, — Громов очень сдержано поправляет маму. — Марком звали моего брата.

— О, простите Бога ради, — мама становится одного цвета с клубникой, целая тарелка которой стоит на столе, — ну конечно, я помню что вы Мартин.

Она под первым же благовидным предлогом спешит исчезнуть. Марк становится посреди террасы, прячет руки глубоко в карманы и обводит ее задумчивым взглядом.

— Знаете, что самое странное, мисс Ангелис? — спрашивает он меня, и я быстро трясу головой. Понятия не имею. — У меня такое чувство, что мне здесь все знакомо.

Еще бы. Торчал тут целых две недели. Но вслух говорю нейтральное «Не может быть» и картинно пожимаю плечами.

— Я сам знаю что не может, — принимает он мои слова за чистую монету, — но вот к примеру эта терраса. Мне кажется, что здесь должны стоять диваны, и вон на том крайнем, видите, где столик в самом углу?

Нечленораздельно мычу, что вижу.

— Если бы там стоял диван, то олеандры покрывали бы его как покрывало, — Марк ведет рукой с полузакрытыми глазами и очень смахивает на сумасшедшего. Жаль, что я не могу притвориться ненормальной.

— У вас очень буйная фантазия, господин Громов, — качаю головой. — Здесь отродясь не было никаких диванов.