Траян. Золотой рассвет - стр. 47
Выходит, вся его жизнь – это бесконечное восхищение очередным нероном, домицианом, траяном, которым он по определению обязан восторгаться и отписывать им свое имущество, а те, в свою очередь, вольны делать с ним все, что им заблагорассудится. И то ладно, только не оставляйте один на один с Регулом.
Напрасные надежды! У них другие заботы.
Он отвернулся. Регул не торопил, деликатно дожидался ответа. Мальчик тронул его за рукав.
– У вас что-то болит? – спросил он. – Может, приказать принести воды?
Какой хороший, заботливый мальчишка! Занимается гимнастикой, разучивает стойку на руках. Мечтает пойти служить в армию. Обратил внимание на чужую боль. Везет же старому пню – и сына ему боги подарили! Хорошего, заботливого мальчика.
Он вытер слезы, выступившие из глаз, глянул на Эвтерма. Тот в присутствии господ, властелинов мира, доблестных римлян, стоял как каменный.
Вспомнилась Волусия. Ларция едва не стошнило. Действительно, красота – страшная сила. Как ловко она строила глазки: ах, я бы тоже что-нибудь отведала. Выходит, ему придется породниться с Регулом? Таков оракул? В этом случае Плиний, Фронтон, Руф и подобные им неизбежно отвернутся от него.
Он страстно выругался про себя – пускай отворачиваются! Что хорошего он видел от этих заговорщиков? Они щедры на советы. Это их любимое развлечение. Еще любят расспрашивать: как ты находишь Траяна? А как Траян находит меня, мое положение?
– Я подумаю, – наконец вымолвил он. – В любом случае у меня тоже есть условие.
– Какое? – искренне заинтересовался Регул.
– Если я соглашусь, сделка останется между нами. Никто не должен знать о ней. Кальпурния должна что-то отписать Волусии. Что угодно, пусть что-нибудь ничтожное, но обязательно. Кроме того, ты оставишь в покое моих родителей.
Регул задумался, потер руки и, не в силах справиться с натурой, забегал. Сначала помчался к сыну, обнял его за плечи, как бы провожая, поволок его к дому. Затем, любовно подтолкнув, направил мальчика в сторону стоявшего поодаль домашнего раба.
– Значит так, Ларций. Первое условие принимается, второе отвергается. Я уже сказал, твои родители вляпались в государственное преступление. Пусть нынче Арулен – герой и гордость Рима, и его жена – несчастная страдалица, но на момент ее изгнания она считалась государственной преступницей. Этот факт невозможно опровергнуть. С другой стороны, если ты женишься на Волусии, мы могли бы еще раз обсудить мои справедливые претензии. Итак, я жду ответ.
На том и расстались. Уже за воротами, минуя храм Флоры, Ларций обратился к Эвтерму:
– Ты все слышал? Как быть?
Раб ступал рядом, шествовал как равный. Крепкий, красивый мужчина, умное лицо, крупный нос, никаких видимых физических недостатков. По виду он вполне мог сойти за римлянина – успел прижиться, обтереться в городе. Таких в Риме было подавляющее большинство. Сообразительный раб скоро становился вольноотпущенником, так как только в этом случае он мог проявить свои способности и принести пользу покровителю. При удаче вольноотпущенник прорывался к государственным должностям, а уже его дети вполне могли заседать в сенате.
Эвтерм вздохнул и поделился.
– Регул не уверен в себе.
– С чего ты так решил.
– Слишком много статуй.
– Меня не интересуют статуи. Я спрашиваю, как мне поступить?