Трансплантация (сборник) - стр. 18
– А вам понимать и необязательно. Для этого главврач в больнице предусмотрен.
– Так скальпель в руки, Степан Андреевич! И вперёд!
– Что вы предлагаете? – сдаётся Лисин.
– Вот моя схема. – Кольцов передает Лисину исписанный лист бумаги.
Нехотя Лисин достает из кармана очки, водружает на нос.
– Понятно. Почка изымается только в случае окончательной остановки сердца Нефёдова, – читает вслух Лисин.
– Именно так. После того как станет ясно, что чуда не произошло.
– Ещё раз, каков процент чуда, Кольцов?
– Я уже говорил. Не более пяти. Увы!
– Значит, правильно ли я понимаю, – Лисин в упор смотрит в глаза Кольцову, – за то, что Маракин завтра будет с новой почкой, а вы через пару-тройку месяцев дома на диване с любимой женой, у нас девяносто пять процентов?
– Может, даже и больше. Правильно понимаете.
– В ваших интересах, чтобы было больше. Хорошо, – Лисин возвращает лист бумаги Кольцову. – Я согласовываю план. Только, пока вы там с Нефёдовым возитесь, Маракин пусть не в палате результата дожидается, а в операционной. В полной готовности к наркозу. У нас условий даже для краткосрочного хранения органов нет. Принимается?
– Нет возражений.
– И ещё. В мой кабинет установите дублирующий монитор. Я должен контролировать ход операции.
– Тоже нет возражений.
– Ну что же. Тогда пожелаем нам успеха! – Лисин протягивает руку для пожатия.
Кольцов долго смотрит на руку Лисина.
– У нас с вами понимание, что такое успех, очень сильно разнится. Счастливо оставаться.
Так и не подав руки, Кольцов резко поворачивается и направляется к двери.
Палата интенсивной терапии. Маракин в стерильном белье на каталке перед дверью палаты. Совсем рядом каталка с Сашей Нефёдовым. Гуреев лежит в своей койке, почти с головой накрытый простынёй. Выделяется только заострившийся нос. Входит Кольцов.
– Как у нас настроение? У вас, Маракин, вижу, хорошее.
– Превосходное! – Маракин свеж и бодр. – В удачу верю, а после нашей последней беседы и в вас верю!
– Нефёдов, а вы что захандрили? – Кольцов подходит к Нефёдову, сжимает рукой кисть юноши. – Пульс приличный. Вон, Маракин, тот и в удачу, и в меня верит! А вы?
– А я не Маракин! Я уже никому не верю и ни во что! – Голос Саши дрожит.
– Что случилось, Саша?
– Это не у меня случилось! Это у вас! Ведь вы будете бандита спасать! Не я! Так, Сергей Иванович? Вот этого, – Нефедов кивает в сторону занавески. – А ведь именно Маракинские в моей школе наркотой торгуют. Нагло, в открытую. Потому что их менты прикрывают. Теперь там у нас каждый второй колется. Классы полупустые.
– А вы? Вы-то что? Вы-то куда смотрите, родители ваши, учителя? – Кольцов никак не может подобрать правильные слова. – Надо же как-то бороться с этой заразой.
– Мы и пытались. Дима Михеев – одноклассник мой, брат Максим на три года меня старше и я. Хотя нам все говорили, чтобы с этим Маракиным не связывались. – Нефедов вновь со злостью смотрит на занавеску. – К мэру ходили, к прокурору ходили, телевидение просили помочь, даже президенту писали…
– И что? – Кольцов инстинктивно продолжает нащупывать пульс Нефедова. – Что в итоге?
– А в итоге Димка вроде случайно под товарняк попал. В кашу его смолотило. Я вот тут на каталке. Маршрутом «палата – морг». А Максиму, тому вообще хуже всех. Ему менты на дискотеке в карман какую-то таблетку подбросили. Дальше – как обычно – быстрое следствие и показательный суд. Знаете, Сергей Иванович, сколько Максиму дали?