Трамвай «Желание» - стр. 23
(Взволнованно.) Ты… ты так добра ко мне! А я…
Стелла. Бланш!
Бланш. Да, да, не буду. Тебе претит эта чувствительность, знаю, знаю. Но, верь мне, я так благодарна, гораздо больше, чем могу высказать. Я не застряну у вас надолго! Не задержусь, обещаю…
Стелла. Бланш!
Бланш (истерически). Я не задержусь, обещаю тебе, я уеду! Уже скоро! Сама увидишь – уеду! Я не стану висеть у вас на шее и ждать, пока он выгонит меня!
Стелла. Перестань, что за вздор!
Бланш. Хорошо, милая… Смотри, как ты наливаешь. Пена пошла через край! (Отрывисто смеется и берет стакан, но рука так дрожит, что чуть не выронила.)
Стелла доливает, пена идет через край, часть лимонада проливается. Бланш громко вскрикивает.
Стелла (испугана ее криком). Господи!
Бланш. Прямо на парадную белую юбку!
Стелла. О… Платком! На мой. Три хорошенько.
Бланш (медленно приходит в себя). Да, да… Хорошенько… хорошенько.
Стелла. Пятно?
Бланш. Ничего не осталось. Ха-ха! Ну, не везет ли мне, а? (Села, пьет, держа стакан обеими руками, тихонько смеется.)
Стелла. Что ты так закричала?
Бланш. Сама не знаю. (Нервно.) Митч… да, он придет в семь. Не знаю, что у нас с ним выйдет. (Быстро, сбивчиво.) Он пока еще ничего не добился: поцелуй с пожеланием доброй ночи – вот и все, Стелла. Я хочу, чтобы он уважал меня. А мужчины знать не хотят того, что даром дается в руки. Но ведь и запала-то у мужчин тоже хватает ненадолго. Особенно если женщине за тридцать. Они считают, что женщина за тридцать, вульгарно выражаясь, – «отпрыгалась». Ну, а я еще не «отпрыгалась». Конечно, он не знает… – не стану же я сама объявлять!.. сколько мне на самом деле.
Стелла. Что он тебе так дался, твой возраст?
Бланш. Потому что по моему женскому тщеславию били так беспощадно. Так пусть он думает, что я – сама чистота и неопытность, понимаешь? (Смеется.) Я хочу обмануть его настолько, чтобы заставить его добиваться меня…
Стелла. А он-то тебе нужен, Бланш?
Бланш. Мне нужен покой! Вздохнуть свободно – вот что мне нужно! Да, Митч мне нужен… До зарезу. Представляешь себе? Если выгорит! Я смогу уйти от вас, не быть больше никому в тягость…
Стэнли (выходит из-за угла, за пояс заткнута бутылка. Кричит). Эй, Стив! Юнис! Эй, Стелла!
Радостные вопли сверху. За углом вступает труба и ударные.
Стелла (целуя сестру, с чувством). Сбудется!
Бланш (недоверчиво). Ты думаешь?
Стелла. Сбудется. (На кухне, уходя и оглядываясь на Бланш.) Сбудется, родная, сбудется. Только не пей больше. (Голос ее затихает, она уже на крыльце, с мужем.)
Бланш, со стаканом в руке, устало опустилась на стул. Юнис сбегает вниз по лестнице, что-то крича и смеясь. Стив с козлиным блеяньем скачет следом, догоняя ее на углу. Стенли и Стелла, рука об руку, смеясь, идут за ними. Сумерки сгущаются. Тихая, с надрывом, музыка из «Четырех двоек».
Бланш. О господи, господи… господи, боже ты мой… (Глаза закрыты, рука роняет пальмовый лист. Ударила рукой по подлокотнику кресла и встает. Взяла ручное зеркало.)
Над домом поблескивает молния. Негритянка, пьяно покачиваясь и возбужденно хихикая, выбирается из-за угла: явно только что из «Четырех двоек». А с противоположной стороны навстречу ей – молодой человек. Негритянка щелкает пальцами у него перед самым носом.
Негритянка. Эй! Красавчик! (Заплетающимся языком несет какую-то околесицу.)