Топить в огне бушующем печали. Том 2 - стр. 67
Шэн Линъюань нетерпеливо препарировал подсмотренный сон.
Янь Цюшань был, можно сказать, чуть ли не голубых кровей «особенных»: его предки из гаошань впоследствии породнились с несколькими демоническими кланами. На протяжении уже двух поколений «особенных» в его семье не рождалось, все жили как обычные люди, и лишь Янь Цюшань благодаря какому-то атавизму оказался редким дарованием. По оценке Шэн Линъюаня, по своим природным задаткам он не уступал демонам-полукровкам первых поколений ведомства Цинпин. Он был еще совсем молод, но, потрать он пару сотен лет на тренировки, кто знает, может, из него и вышел бы толк.
К сожалению, в этой жизни юноша уже ничего не добьется: он оказался до абсурдного сентиментален, и, когда сердце его разбилось, он потерял всякое стремление к совершенствованию.
Древний меч Чжичунь передавался в семействе Янь из поколения в поколение, но линия передачи несколько раз прерывалась, и его историю уже никто не знал. Все эти годы дух меча спал крепким сном, и семейство Янь хранило меч в стеклянном ящике как антиквариат. В два года Янь Цюшань тяжело заболел, и тогда же резко пробудились его особые способности – все металлические вещи в доме расплавились и застыли снова, превратившись в образцы авангардизма. Проснулся и дух меча, несколько тысяч лет крепко спавший в своем клинке, и признал мальчика хозяином.
У меча по имени Чжичунь была долгая история, его дух находился в самом расцвете сил, однако он будто впервые увидел этот мир. Поначалу он был бестолковым и невежественным, простодушным, как чистый лист, не умел толком говорить, а его умственное развитие соответствовало развитию его маленького хозяина, произносившего свои первые слова, так что ни один не казался другому глупее, чем он сам.
Человек и меч всегда были вместе, во всем полагаясь друг на друга: от невинной детской привязанности до житейских невзгод, от отчужденности до бури чувств… Шэн Линъюань равнодушно относился к таким дурацким, но обыденным вещам, как влюбленность по уши, но весь сон Янь Цюшаня, длившийся целый час, состоял из нее одной, так что наблюдатель заскучал и порой испытывал желание стукнуть сновидца как следует, чтобы тот проснулся, а потом снова заснул и увидел нормальный сон.
Впрочем, меч Чжичунь в этом сне проявил себя весьма интересным образом.
Всеслышащий, последний из великих мастеров-оружейников народа гаошань, что умели создавать духов сосудов, был приемным сыном правителя гаошань, погребенного в море недалеко от Юйяна. Некогда этот приемный сын был заложником Шэн Линъюаня, а правитель гаошань пожаловал своему приемному сыну собственную царскую фамилию Вэй и имя Юнь.
После смерти Вэй Юня достать русалочьи кровь и жир становилось все труднее, и Искусство литья сосудов постепенно пришло в упадок. Впоследствии Шэн Линъюань истребил весь царский род гаошань и сжег дотла все три тысячи древних книг, касающихся этого умения. Когда двадцать лет спустя он отрекся от престола, оно уже считалось утраченным.
Чжичунь, прекраснейший дух меча, должно быть, был создан еще до той эпохи.
Тогда он и вправду существовал уже очень долго.
За три с лишним тысячи лет его сосуд остался в целости и сохранности, а сам дух меча был неотличим от настоящего человека. В Чиюань духи оружия смогли прожить столько лет и сохранить разум даже несмотря на то, что все их сосуды испортились, а значит, в свое время они были поистине лучшими из лучших. Но, судя по состоянию Чжичуня, он определенно являлся «драгоценным мечом».