Топить в огне бушующем печали. Том 2 - стр. 34
С этими словами Ян Чао достал карандаш, взял с чайного столика бумажную салфетку и несколькими небрежными штрихами изобразил на ней карту Великой Ци. Было ясно, что как минимум основные факты он знает хорошо. Видно, он ничуть не хвастал, когда говорил, что не боится письменного экзамена.
Ян Чао продолжил, по мере рассказа указывая на соответствующие области карты:
– У людей, имевших несчастье родиться в ту эпоху, было два пути: отправиться либо на север, либо на юг. Те, кто бежал на север, шли в так называемые Земли Северных равнин. К западу от них простиралась пустыня, на юге возвышались горы Бучжоу[22], а на востоке тянулись ледники Бэйцзюэ, образуя естественные границы. Таким образом, Земли Северных равнин было сложно захватывать и легко защищать, что называется, крепкая кость, такая мало кому по зубам. Но никто и не пытался ее разгрызть: из-за лютых морозов и нехватки ресурсов врагам не было никакой нужды на них нападать. В результате Земли Северных равнин стали крупнейшим местом компактного проживания людей. Те, кто направился на юг, переплыли море и добрались до острова Гаолин, то есть… э-э-э… нынешнего острова Юйчжоу, а также до островов Южного моря. Людей, ушедших на юг, притеснял живший там клан не-людей, им приходилось выполнять черную работу и влачить жалкое существование. Наконец, те, кто не смог бежать и остался на Центральной равнине, скитались в дикой глуши, как бродячие псы, постоянно прячась, и умирали один за другим, не находя даже места погребения. И представьте себе, при таких исходных условиях за каких-то двадцать с небольшим лет император У объединил всех людей под своим началом. Он наверняка обладал незаурядной харизмой, раз сумел дать людям надежду, убедить их поверить в него, поверить, что, последовав за ним, они смогут достойно жить на земле.
Сюань Цзи опустил взгляд на карту обширных территорий с разрозненными людскими поселениями. Какое-то странное чувство вдруг охватило его, но не успел он понять, что это могло значить, как оно уже развеялось.
Собравшись с мыслями, он заговорил:
– Когда император У восстановил страну, ему было всего лишь около двадцати лет. Подросток, который всю жизнь мыкался по белу свету, – какая у него могла быть харизма? Я слышал, на сегодняшний день наиболее авторитетная в ваших кругах теория гласит, что в ранние годы он был всего лишь марионеткой, символом, вокруг которого сплотились людские массы, а подлинный гений, который действительно их объединил, стоял за его спиной.
– Вы говорите об императорском наставнике Дань Ли? – уточнил Ян Чао. – Да, вероятно, именно ему принадлежит заслуга восстановления Великой Ци. Эта версия широко распространена и хорошо объясняет, почему так различается манера правления императора У в ранние и поздние годы. После убийства Дань Ли его нрав практически сразу разительно изменился.
Сюань Цзи сам завел речь о Дань Ли, но как только он услышал, что Ян Чао с ним соглашается, в душе у него ни с того ни с сего вдруг вспыхнул пламенный гнев. Лишь благодаря своему извечному здравомыслию он чуть не брякнул: «Что за бред!»
Ян Чао же целиком погрузился в собственные мысли и не заметил выражения лица директора Сюаня. Он продолжил болтать:
– Дань Ли чрезвычайно интересная личность, и все же мне кажется, этот Шэн Сяо не был простым «знаменем» – в конце концов, согласно принятым в то время законам престолонаследия, он не являлся первым в очереди на трон рода людского.