Толпа - стр. 28
Наступает хрупкое перемирие. Роу обнимает Элизабет одной рукой и говорит:
– Спасибо за помощь, Элизабет, я очень тебе благодарна.
Элизабет тоже обнимает Роу:
– Без проблем, всегда готова помочь.
Брай замечает, как быстро они прерывают объятие и выходят в сад.
Брай делает себе бургер, берет вино и идет за тот конец стола, где сидит Розалин. Она садится на траву, недалеко от Розалин, занятой своим бургером. Если бы Брай сидела с Роу, она не стала бы брать мясо: препирательства испортили бы ей аппетит. Розалин улыбается, когда замечает Брай, и перекидывает ноги через скамейку, чтобы сидеть лицом к лицу. Брай виновато улыбается:
– Простите, там все вышло как-то напряженно.
Розалин пожимает плечами:
– Вам не нужно извиняться. Бедняжка Лили, ей было очень больно.
– Я насчет спора о том, ехать ли в больницу…
Розалин кивает. Она не могла не заметить этого напряжения, думает Брай, но выражение лица новой соседки остается безучастным. Брай, осмелев от вина, продолжает говорить.
– Просто у Роу и Элизабет разные точки зрения, понимаете, и иногда из-за этого возникают сложности.
– Сложности всегда возникают, когда у людей разные взгляды на воспитание детей. Я запомнила это с тех пор, как у моих друзей были маленькие дети.
– А, так у вас самой нет детей? – Брай пытается говорить беспечно, но у нее не выходит.
– Честно говоря, у меня никогда не было материнских амбиций, как у других женщин. Мне нравятся чужие дети, я обожаю своих племянников, но я никогда не видела себя в роли матери. Так что, когда мои друзья начали активно заводить детей, я уехала в Италию учиться скульптуре.
Розалин отправляет последний кусок бургера в рот и вытирает губы салфеткой.
Бургер Брай застывает на полпути между тарелкой и ртом.
– Вы учились скульптуре в Италии?
Розалин кивает.
– Да, а потом я влюбилась и не могла даже думать об отъезде, поэтому решила остаться и жила недалеко от Флоренции, девятнадцать лет…
Не закончив, Розалин поднимает голову вверх: за спиной у Брай появилась Роу.
– Привет, девочки, вы не против, если я к вам присоединюсь?
«Да еще как против!» – думает Брай, но Роу уже садится, и Брай вынуждена подвинуться, чтобы освободить ей место.
– Как Лили? – спрашивает Розалин, с неподдельной заботой склоняясь к Роу.
– О, она в порядке, очень довольна, что может посмотреть мультики: у нас дома нет телевизора, так что для нее это особое удовольствие, – сообщает она с заметной гордостью в голосе.
«Ага, а как насчет ваших трех айпадов?» – ехидно думает Брай.
– Я, правда, все еще на нервах от всего этого, – Роу озирается, нет ли поблизости Элизабет, и продолжает: – Что вообще Элизабет о себе возомнила? Вся эта ерунда про столбняк! Дичь какая-то. Фуу, Брай, ты что, ешь бургер?!
Роу делает такое лицо, словно от одного слова «бургер» у нее во рту возникает неприятный привкус. Она отодвигается от Брай, а та, стараясь подражать Розалин, не обращает внимания и откусывает еще. Но теперь, в присутствии Роу, мясо отдает кровью, будто оно еще живое. Она бросает оставшуюся половину бургера на тарелку и с трудом проглатывает последний кусок.
– Я вот о чем, – продолжает Роу. – Я знаю, что у нас с Элизабет разные взгляды, и я ее уважаю, серьезно, но я считаю, было бы круто, если бы она отвечала мне тем же и уважала мой выбор: не вкалывать моему ребенку вредные металлы и бесполезные токсины. Понимаете, о чем я?