Толкование сновидений. Полное издание - стр. 36

от глубочайшей деградации мыслительной деятельности до ее самых невероятных высот, недоступных в состоянии бодрствования? Каким бы удобным ни казался подобный ответ на этот вопрос, принять его невозможно, поскольку, похоже, все попытки исследования проблемы сновидений исходили из того, что некоторые отличительные различия между снами все же существуют, их основные черты универсальны для всех сновидений и что с их помощью можно устранить все внешние противоречия.

Нет сомнения, что в ту эпоху, когда значительную роль играла философия, а не естественные науки, с большей готовностью признавались положительные результаты психической деятельности в состоянии сна. Так, например, считал и Шуберт (SchÜbert, 1814), полагая, что во сне душа освобождается от оков внешнего мира, и Фихте в молодости (1864)[29], а также все другие авторы, которые считают, что во сне душа воспаряет на новый уровень, но эти взгляды кажутся нам теперь не очень убедительными; в наши дни разделять их будут лишь мистики и люди верующие[30]. Когда большую роль стала играть естественно-научная парадигма научного мышления, она оказала влияние и на интерпретации сновидений. Врачи более, чем кто-либо другой, склонны считать психическую деятельность во сне тривиальной и бесполезной, но философы и наблюдатели без научной подготовки – психологи-любители, мнением которых именно в этой области нельзя пренебрегать, все еще (следуя народным поверьям) продолжают верить в ценность снов. Все, кто склонны недооценивать психологическую ценность того, что происходит в сновидениях, естественным образом склоняются к поддержке тезиса о соматической стимуляции сновидений; а те, кто верят, что во сне сохраняются многие способности из состояния бодрствования, не находят оснований отрицать, что стимулы, порождающие сновидения, могут возникнуть и во время сна.

Даже самое хладнокровное, лишенное всякой сентиментальности сравнение разных видов психической деятельности позволяет отдать особую роль одной из форм высшей нервной деятельности – памяти; и мы уже подробно обсуждали нетривиальные свидетельства в пользу такой точки зрения (раздел В выше). Другое достоинство сновидения, которое возводит его на пьедестал, которому отдавали дань авторы прежних лет – в силу того, что оно способно господствовать над временем и пространством, – можно без труда признать необоснованным. Как указывает Гильдебрандт (Hildebrandt, 1875), это преимущество иллюзорно; поскольку во сне пространство и время воспринимаются точно так же, как в состоянии бодрствования, и причина в том, что и во сне, и наяву это всего лишь некая форма мышления. Существует мнение, что сны обладают еще одним преимуществом над состоянием бодрствования в том, что касается времени, – что они независимы от него. Такие сны, как тот, что привиделся Мори, в котором его отправили на гильотину (см. выше), похоже, доказывают, что во сне в короткий промежуток времени может поместиться целый ряд чувственных идей по сравнению с тем, что доступно нам в состоянии бодрствования. Но это мнение вызывает ряд различных возражений; со времен работ Ле Лоррена (Le Lorrain, 1894) и Эггера (Egger, 1895), посвященных внешним признакам продолжительности снов, развивается долгая и интересная дискуссия по этому вопросу, но представляется маловероятным, но ни за кем еще не осталось последнего слова ни по поводу этого вопроса, ни по поводу того, каковы его последствия