Только не обижай - стр. 5
В конце февраля стихли ветры, улеглись метели. Однако ночи оставались студёные, и поленница уменьшилась настолько, что сравнялась с сугробами.
Когда я уносил очередную охапку дров, синичка прилетала на поленницу: открывался новый ряд поленьев, а в них и мухи, и пауки, и куколки бабочек. «Ти-ти-тий, ти-ти-тю», – попискивала синица, выклёвывая замёрзшую живность.
– Тебе удовольствие, – ворчал я. – Твоё дело птичье, моё – человечье. Понимаешь ли, что придётся забор на топку разбирать?
Однажды, когда я вот так с досады разворчался, синичка вдруг сменила привычную песенку. Сидя на берёзе, она звонко и беспрестанно повторяла:
– Зиснá-зисна-зистрéй! Зисна-зисна-зис-трей!
«Весна, весна, – быстрей!» – перевёл я на свой язык. Всё-то синичка понимала, всё видела и торопила – всем на радость – весну с теплом.
Конфликт местного значения
Зимой в деревню летали из леса дятлы. Кормились на электрических столбах, на заборах, на стенах домов – выбирали из щелей в дереве окоченевшую мелочь.
Один дятел – большой, зелёный – проник через худое оконце на чердак моей соседки Анны Алексеевны. Дятлу там понравилось. Днём он шастал по деревне, в сумерках залетал на чердак ночевать. Домовитая кошка Анны Алексеевны пыталась выгнать залётного гостя. Почти неделю шли у неё стычки с дятлом.
В мороз деревенский дом становится звучным, как гитара. И эту неделю Анна Алексеевна прожила в страхе: кто-то возился на чердаке. Скорее всего, нечистая сила. Или жулик, бежавший из тюрьмы. Под подушкой она держала икону, под кроватью – топор. Было чем защититься от любого врага.