То в гору, то вниз - стр. 2
Подлый тип исподлобья глянул на меня, пожал плечами и опять перевел взор на кадровичку.
– А на хрена он мне, Варя? У меня этих технологов шесть штук, только толку от них, как от борова кефира. Мне инженеры не нужны, самому ума девать некуда, ты мне литейщиков дай! Литейщиков!
– Как это «на хрена»? – резко подключилась к разговору женщина, сидящая досель молча у окна. – А кого ты вместо Зинки Матвеевой на приготовительный участок поставишь? А тут инженер готовый да еще с пластмассовым образованием. Где ты еще такого ценного специалиста возьмешь на время декретного отпуска?
После таких слов о моей скромной персоне, в глазах на красном лице вспыхнула бледно-розовая искра интереса. Мужик осмотрел меня с ног до головы, словно цыган памятник медному всаднику и задал глупый вопрос.
– Ты, чего, правда, в пластмассах хорошо разбираешься?
– Да, – нагло ответил я, твердо зная, как на какие вопросы отвечать надо. Каков вопрос, таков и ответ, как говорится!
Красная рожа, хотя нет, теперь уже не «рожа», а начальник цеха пластмасс Виталий Петрович Бирюков, еще раз озарил меня оценивающим взором и кратко бросил насторожившимся стратегам кадрового фронта.
– Оформляйте на время декретного отпуска Зинки!
2
Где-то, через полчаса, мы с Виталием Петровичем вступили в шум пластмассовой переработки. Хор литьевых машин, с гидравлическими прессами на подпевках, встретил не особо жизнеутверждающим гимном производству. Всё кругом хрипело, шипело и чавкало. С непривычки хотелось поглубже втянуть голову в плечи да бежать, куда глаза глядят и обязательно без оглядки. Другой на моем месте, может быть, так бы и сделал, но я с производством был уже знаком. Правда, длилось то знакомство всего четыре дня, а на пятый день производственной практики мой друг Мишка положил нашим ежедневным встречам с производством конец. У Мишки была «волосатая рука» на спортивной кафедре, и эта рука стырила со стола заведующего чистый бланк центрального совета общества «Буревестник» с печатью. Мы с другом скоренько написали на этом, почти волшебном бланке себе вызов на международные соревнования по спортивной ходьбе, показали данную писанину руководителю практики и уехали в деревню к Мишкиному деду ловить рыбу. Сперва мы хотели написать, что нас командируют на олимпиаду в Лос-Анжелос, но потом решили не выпендриваться, и ограничились турниром ходоков в рамках дней молдавско-румынской дружбы. Это потом я здорово пожалел об отсутствии у себя производственных навыков, на рыбалке же было здорово и весело…
А Виталий Петрович, между тем, привел меня в не особо просторное помещение без окон и с одной дверью. Все стены того помещения были обшарпаны, закопчены, но на них можно было еще угадать плохо различимые следы былой краски, кажется – её покупали зеленой. В помещении было жарко, как в кочегарке броненосца «Потемкин», и стоял тяжкий смрад, никоем образом не ассоциирующий себя с озоном или какой другой приятностью воздушной среды. Вдохнуть всю эту гадость полной грудью было боязно. Однако, газов бояться, в цех пластмасс не ходить.
По правую руку от входа, между двух шкафов, когда-то давным-давно обмурованных низкокачественной глиной, стоял сваренный на скорую руку стол с крышкой из изрядно вспученной древесно-стружечной плиты. За столом на железных табуретах сидели два понурых мужчины с огромадным унынием во взоре. Один сиделец был в тренировочных штанах и с лицом квартирного вора, никак не желавшего встать на путь исправления, а другой в брезентовых брюках, в серой трикотажной куртке одетой на голое тело да с взглядом быка на скотобойне после первого знакомства с обухом топора не особо умелого забойщика. Возле грустных мужчин стояла невысокая женщина очень красивая женщина, но с большим животом. Женщина была чем-то возбуждена и часто дышала, опасливо поглядывая в нашу сторону. А глаза у неё огромные цвета светло-синего весеннего неба.