То в гору, то вниз - стр. 11

– Я, ведь, пока «в положение» не залетела, в комсомольской очереди третьей стояла. К новому году точно бы на новой «девятке» каталась. Я уж и на права учиться зимой поступила. Будь они неладны. Видно, не судьба…

Наши подчиненные ждали нас в условленном месте. Все шестеро собрались. Зина достала из сумки старенькую скатерть, и наш стол через несколько минут был уже готов к пиршеству. Собирали «стол» молча, и только Коля Казарин, повторял словно заведенный:

– Я, хоть, и непьющий, но компанию всегда поддержу. Я ради коллектива нашего, даже с супругой сейчас малость повздорил. Она меня зовет картошку копать, а я ей говорю – нет, Люся, рабочий коллектив мне дороже картошки. Вместо картошки макаронов потрескать можно, а без коллектива куда? Обиделась она и одна пошла копать. Ничего, на обиженных воду возят. Правда, ведь?

А как по первой разлили, так сразу же слово взял Витек. Говорил Сухов к моему удивлению долго и почти складно.

– Вот, значит, – начал он говорить с удивительной серьезностью для своего не очень серьезного образа, – стало быть, тля, собрались мы здесь не просто так, а по поводу, тля. И даже, тля, не по одному. Первый повод – это, чтоб Зина у нас ребеночка родила, тля. И, стало быть, вместе с этим поводом мы мастера нового «обмываем». Вот, тля. И вот хочу я сейчас, тля, дать тебе студент наш рабочий наказ, тля, чтоб ты всегда к нам с уважением и не закладывал бы никогда. Тля. Как ты к нам, так и мы к тебе, тля. А то ведь среди вас, среди грамотных частенько люди с гнильцой бывают, тля. Нет в вас понятия рабочей души… Тля…

Услышав насчет «гнильцы» и «понятия рабочей души», я внутренне как-то весь встрепенулся. За кого они меня принимают? Я до армии слесарем год отработал, после армии перед подготовительным отделением еще полгода возле верстака слесарного простоял, в стройбате два года оттрубил и неужто я не научился душу рабочую понимать? Еще как научился! И я им сейчас покажу! Первым делом я залпом осушил свой стакан. Да так лихо у меня это получилось, что даже Витек, понюхав дольку соленного огурца, покачал головой и сказал с некоторой толикой уважения:

– Молоток, студент. Вот это по-нашему.

Длинных разговоров за столом больше не заводили. Сначала всё тот же Витек молвил:

– Между первой и второй перерывчик небольшой!

А уж дальше было:

– Ну, чего, давай еще по одной.

После третьей дозы ко мне подсела Зинаида и шепнула мне на ухо:

– Ты, Андрей, за ними не гонись. Они привычные.

– Да, ладно, Зин, – широко улыбнулся я в ответ на заботу, – мы тоже не лыком шиты.

– Может, домой пойдем, – прошептала мне в ответ Зина. – Пойдем, проводи меня.

Мне очень не хотелось уходить с берега реки. Здесь, ведь, становилось всё лучше и лучше. И мужики, оказывается, вполне нормальные. Васяня, вон, как разговорился. Рассказывает всем про ловлю налимов под корягой, словно Цицерон о греческой философии. Витек насильно заставляет Николая водки выпить, Сашка зачем-то к кустам пополз. А Жора с Саней никак не разберутся у кого майка крепче, вон, как друг друга за грудки дергают. Так душевно сидим, и, вдруг, в разгар веселья – уйти? Не хочется!

– Давай, Зин, посидим еще немножко, – чего-то, вдруг, ласково погладил я Зинаиду по плечу, – пойдем.

Тут же мы выпили еще по одной. Вася крепко схватил меня за локоть, отвлек от Зины и стал, часто матерясь, доказывать, что «налим налиму – рознь». Я хотел попросить Зину, чтоб еще немного на берегу посидеть, но на её месте уже сидел Жора с окровавленным носом и, утирая кулаком слезу сетовал, что все бабы козлы. Мне было радостно и здорово. И, видимо, от радости этой все вокруг как-то чудесно подрагивало и расплывалось. После следующего стакана мне захотелось освежиться и я, оттолкнул от себя Васю с Жорой, побрел густые заросли ивняка. Пробирался я по зарослям не долго, шагов пять, потом оступился и покатился куда-то. Очнулся я, стоя на коленях в прибрежной грязи. Рядом текла река. Я поднялся, с большим трудом сделал шаг и окунул лицо в холодную воду. Стало немного полегче, но, все равно, всё вокруг меня трепетало и вертелось, и лишь иногда мое сознание фиксировало четкие картинки. Вот серая кора старой ивы, вот зеленый лопух, вот желтый песок, чуть прикрытый подсохшими водорослями. А вот и тропинка вверх, на берег. Цепляясь за ветви, я куда-то полез. Лезть было тяжело, но я человек упорный. Я просто так сдаваться не люблю. Сперва я для чего-то стал считать свои падения. Потом сбился и полз бездумно. Сколько мне так пришлось ползти, теперь уж, поди, догадайся. Наверное, долго.